но его быстро заткнули.
— Полагаю, это означает, что я принят в ваше сообщество? — уточнил я.
Снова одобрительный гул. И дрожащий голос Рабиндраната:
— Нет! Ни в коем случае. Сначала ты должен будешь доказать свою преданность общему делу.
Надо же, как разнервничался. Даже на «ты» перешёл.
— Каким образом? — заинтересовался я.
— Мы устроим тебе испытание.
— Испытание? — удивился неопознанный Фантомас. — Но никто из нас…
— Правила изменились! — рявкнул на него Рабиндранат. — Напоминаю, что ваш лидер — я! И решающий голос — мой! Я сказал, что Барятинский должен будет доказать свою преданность — и он её докажет. Иначе мы не примем его.
Я развёл руками.
— Что ж, я готов. Что нужно сделать?
— Не сейчас, — процедил Рабиндранат. Он наконец сумел взять себя в руки. — Тебе будет дано особое задание.
— Какое? — резко спросила Кристина.
— А вот это, госпожа Алмазова, при всём уважении — не ваше дело, — отрезал Рабиндранат. — Ещё раз повторяю для тех, кто забыл: лидер нашего сообщества — я! — Кажется, одно только произнесение этих слов оставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. — Я посоветуюсь с руководством. Полагаю, что задание, которое дадут господину Барятинскому, будет связано с посещением императорского дворца. Если господин Барятинский приглашен на именины великой княжны, вряд ли он явится во дворец без подарка. Особого подарка, — Рабиндранат мерзко улыбнулся. — Это ли — не самый надежный способ доказать свою преданность нашему делу?
— Смотря какой подарок, — озадаченно пробормотал неопознанный Фантомас.
— Не уверен, что руководство будет обсуждать свои планы с вами, — снисходительно обронил Рабиндранат. — Всё, господа! — оборвал он поднявшийся было гул. — На сегодня собрание окончено. Расходимся. О времени проведения следующей встречи будет объявлено дополнительно. Напоминаю вам о необходимости соблюдать конспирацию! Уходим по одному. Я — первый.
С этими словами Рабиндранат накинул капюшон плаща и вышел из пристройки.
Глава 18. Выгодная партия
Я, направляясь к корпусу, свернул на боковую аллею. Когда услышал позади лёгкие осторожные шаги, не удивился. Бросил, не оборачиваясь:
— Можешь не таиться. Больше тут никого нет.
— У тебя не только зрение, как у кошки, но и слух, как у летучей мыши? — недовольно спросила Кристина.
Однако таиться перестала. Зашагала рядом со мной.
— А ты с какой целью интересуешься? Планируешь выгодную партию?
Кристина фыркнула:
— Не льстите себе, господин Барятинский.
— И не думал.
Мы пошли по аллее рядом.
— Зрение и слух — это всё, о чём ты хотела меня спросить? — Я резко повернулся к Кристине. Заглянул в глаза.
Она смешалась. Выдавила:
— Не только.
— Слушаю.
— То, о чём ты говорил... Сейчас, на собрании. Этот мир, в котором всё подчинено Концернам... Ты был так убедителен.
Я молчал. Понял, что Кристину мучает какой-то по-настоящему важный для неё вопрос. Перебивать сейчас — последнее дело.
— Скажи... Ты действительно веришь, в то, что говорил?
Теперь уже Кристина посмотрела мне в глаза. Строго и требовательно, но в то же время — с какой-то непонятной надеждой. Как будто она знала, каким будет мой ответ, боялась его — но вместе с тем очень хотела ошибиться.
— Верю, — просто сказал я.
— Не лги мне! — топнула ногой она. Непонятно, чего в этих словах было больше, требования или мольбы. — Скажи правду!
— Уже сказал. Я не хочу, чтобы наш мир превратился в тот, о котором рассказывал. И я сделаю всё для того, чтобы этого никогда не случилось.
— И поэтому ты решил присоединиться к заговорщикам? — Кристина недоверчиво прищурилась.
— В том числе — поэтому.
Кристина молчала, продолжая смотреть на меня всё так же недоверчиво.
— У тебя всё? — спросил я. — Или ещё какие-то вопросы?
— Всё. — Кристина тряхнула головой и, немного пройдя вперёд, юркнула на боковую тропинку.
— Под ноги смотри, — пожелал я ей вслед, — и в корпусе, на лестнице — поаккуратнее. Ты мне ещё пригодишься.
Кристина не ответила. А я пошёл по аллее дальше.
Настроение, несмотря ни на что, было приподнятым. Войти в кружок мне удалось. Да, не всем это по нраву, но моя задача — не обаять всех и каждого, а собрать информацию и передать её деду. Собственно говоря, больше, наверное, мне и делать-то ничего не придётся. Если бы я был на месте тех, кто курирует эту операцию, я бы арестовал нас всех, а потом отпустил бы некоторых, меня — в том числе. Чтобы не вызвать подозрений.
Кроме меня легко можно отпустить ещё пару-тройку человек, никакой опасности для императора это не повлечёт. Молодые и горячие горазды собираться под крылом какой-нибудь расчётливой мразоты. Но стоит им остаться без покровителя — и сдуваются моментально.
Правда, из тех, кто не сдувается, постепенно вырастают Капитаны Чейны... Но уж таких-то точно не выпустят, знают, небось, что к чему.
Меня немного тревожил вопрос: сколько всё это продлится? Умом-то я понимал, что такие операции могут вестись годами. Собственно, и сам кружок предполагал работу в долгую. Никто не ждал, что вот прям завтра молодняк с первого курса пойдёт штурмом на Зимний дворец.
В местном законодательстве я, к стыду своему, пока не разобрался, но если оно хоть чуть-чуть похоже на законодательство моего мира, то взять кого-то с поличным предпочтительнее, чем за подготовку. И если уж получилось внедрить к оппозиционерам своего человека, то внедрившие явно будут стараться довести дело до победного конца.
Ещё меня тревожило то поручение, которое мне собираются дать. Что-то я должен буду подарить на балу великой княжне. Одно радует — это «что-то» я в любом случае сперва покажу деду, а уж он с этим так называемым подарком разберётся. На худой конец — взорвёт, как пудреницу. Лучше это случится у нас в доме, чем в руках у дочери императора. Ну, в плане последствий для нас — однозначно лучше. Хотя и вряд ли через меня, так вот запросто, будут пытаться осуществить покушение. Слишком глупая подстава получается.
«А чего ты хотел? — вдруг раздался голос у меня в голове. — Ты ведь хотел принести пользу этому государству. Хотел не позволить ему скатиться в то дерьмо, откуда пришёл».
С замиранием сердца я понял, что слышу свой голос. Голос Капитана Чейна.
И
