руки Торопов.
– Ты наизусть отрывок выучил?
– Что? – вытаращился он.
– То! Одинокова задавала, иначе максимум трояк.
– Да пожалуйста, – легко согласился Пашка. – Мне хватит. Это даже не экзамен, а просто зачет.
– Дифференцированный.
– Все равно оценка в диплом не пойдет. А что там в зачетке, не так уж важно.
– Разве не пойдет? – неприятно удивилась я.
– Точняк.
– Выходит, зря старалась? – огорчилась я, но тут же решила: – Ну и ладно. Иметь в зачетке «трояк» мне тоже ни к чему.
– А мне – в самый раз.
– Что ты вообще делаешь на филфаке? – прямо спросила я.
Торопов только усмехнулся:
– Как-нибудь потом расскажу.
* * *
Локи перешагнул порог своих покоев и остановился. Давно его тут не было, но ничего не изменилось. Впрочем, что могло измениться? Вряд ли здесь бывали в его отсутствие. Могли искать доказательства вины, но, во-первых, их не было да и быть не могло, а во-вторых, неужели его могли заподозрить в глупости хранить здесь что-то подозрительное?
Во всем этом ему чудилась горькая ирония: место заточения всего лишь сменилось на более привычное. Ему запретили выходить, а у дверей поставили стражу и строго предупредили: в случае побега Хеймдалль все равно найдет его в любом из миров, и уж тогда точно не поздоровится.
Как там предсказывала Скади: привяжут в горах неразрывными путами, а она позаботится, чтобы он испытывал нестерпимые муки? Локи против воли содрогнулся, представив свое обнаженное тело, распятое на скалах…
Кто знает, может, это не просто слова обиженной женщины. Скади способна на все ради мести, ему ли не знать! Она распускала о нем мерзкие слухи, и над ним смеялся весь Асгард. Сначала придумала, будто он обратился в прекрасную кобылу, чтобы отвлечь могучего коня, с помощью которого великан в незапамятные времена строил стену вокруг Асгарда. В награду он запросил отдать ему в жены Фрейю, и боги опрометчиво согласились, полагая, что за год тот нипочем не справится. Но великан работал очень споро, и Локи предложил свою помощь.
Он полюбовно договорился с великаном и убедил отказаться от Фрейи за богатое вознаграждение. А Скади сочинила глупую историю о превращении в кобылу, которая потом родила восьминогого жеребца. Локи действительно подарил своему названому брату Одину Слейпнира, но он раздобыл чудесного жеребенка в далеких землях Йотунхейма.
История оказалась слишком нелепой, чтобы в нее поверили, и Скади придумала другую, более правдоподобную и зловещую, опять с участием кошмарных тварей. Якобы давным-давно, в начале времен, Локи провел три года в Йотунхейме в плену у великанши Ангрбоды, и она родила от него троих детей: волка Фенрира, змея Йормунгарда и девочку Хель. Двух первых никто никогда не видел, их знали только по легендам и пророчествам, а лично познакомиться с Хель довелось только Хермоду – он единственный побывал в царстве мертвых и сумел вернуться.
Согласно пророчеству, во время Рагнарека волку предстояло загрызть Одина, а змею – отравить своим ядом Тора. К словам прорицательницы в Асгарде относились очень серьезно, поэтому выдумка произвела впечатление, и на Локи стали смотреть косо, даже если не верили в ее правдивость. Сам он лишь смеялся, не делая ничего для того, чтобы развенчать слухи, и это сыграло с ним злую шутку. Теперь асгардцы были готовы поверить в любую неприглядную историю, связанную с его именем.
Может быть, стоило тогда согласиться? Он бы приятно провел время, это бы ни к чему его не обязало, зато он не приобрел бы жестокого врага. Сейчас Скади мало убить его – она хочет заставить вечно страдать… Не слишком ли суровое наказание за то, чего он не совершал?
Впрочем, что такое вечность? Зима, которая продлится до самого Рагнарека, уже началась, все это видели. Значит, их мир и правда обречен, ничто не может его спасти… Или шанс остается? Все живое и неживое в мире оплакивает Бальдра, кроме… кого? Как проверить, насколько искренни сожаления?
Вряд ли боги знают, иначе не вытащили бы его из темницы. Впрочем, что изменилось в его положении? Он по-прежнему заперт, только в собственных покоях.
Локи в любом случае не собирался бежать, и вовсе не потому, что боялся страшной кары. Где он мог скрыться, ведь его все равно найдут и вернут? Да и зачем, если миру грозит скорая гибель? Как ни странно, сейчас его цели совпадали с божественными: надо постараться любой ценой предотвратить конец света. Только методы, которыми этого можно добиться, у них разные. Один хочет заставить его оплакивать Бальдра, но как это сделать по принуждению? Ему искренне жаль, но не самого Бальдра, а миры, которым предстояло погибнуть из-за него.
А вот Скади… Если она спровоцировала Хеда на убийство, то вряд ли оплакивает бога весны. Но как заставить ее признаться и открыть богам глаза на истинное положение вещей? Надо с кем-нибудь посоветоваться, но к нему никого не пускают. Найти возможность связаться с Сигун? Или с Тором… Хотя нет, с другом он пока не готов встречаться. Тот непредсказуем, и кто знает, как поведет себя. Сначала стоит все обдумать – это у него обычно получалось лучше всего.
Но подумать и немного прийти в себя ему не дали – в дверь постучали. Локи усмехнулся: теперь хотя бы не вламываются в любое время дня и ночи, а церемонно предупреждают о визите. Определенно, в домашнем заточении есть свои прелести. Да и оковы с цепями на него надевать явно больше не собираются… Он машинально потер едва зажившие запястья.
Стук повторился. К нему точно не станут врываться без предупреждения – может, это хороший знак? Локи рывком распахнул дверь и заметил за спинами стражников ту, которую хотел и боялся увидеть.
К аудитории подошла фрау Одинокова и окинула нас скептическим взглядом.
– И это все? – спросила она. – К началу зачета явились два студента?
– Остальные сейчас подойдут, – промямлили мы.
– Посмотрим, – хмыкнула она, отперла дверь и скрылась внутри.
Наши надежды не оправдались: за прошедшие несколько минут никто так и не появился. Предприимчивые однокурсники то ли всю ночь писали шпаргалки и не смогли рано встать, то ли захотели в последний момент восполнить пробелы в знаниях, то ли – вероятнее всего – решили пропустить вперед самых умных и дождаться, когда преподаватель утомится и перестанет спрашивать слишком строго.
Мария Владимировна выглянула в коридор:
– Больше никто не пришел? Ну что же, заходите.
Мы с Пашкой обреченно переглянулись и потопали в аудиторию. Было совершенно очевидно, что при таком
