я мысленно поблагодарил Смит за такую подсказку насчет животных — на своих двоих мы бы точно здесь не прошли.
Но это было только начало. Вскоре лес стал еще гуще, темней. Вдали, на пригорке, завыл волк, послышалась жадная грызня. От этих звуков сразу стало не по себе. Мы начали погонять лошадей, но тем, казалось, было безразлично абсолютно все. Они шли степенно, не обращая внимания ни на что.
Харуко перехватила выданную стариком палку крепче.
В дали, в черноте густых кустов, вдруг загорелось два красных глаза.
Волки! — с ужасом понял я.
Еще одна попытка подогнать лошадей увенчалась успехом — животные тоже почувствовали зверье и прибавили ходу.
Мы рванули сквозь кусты и ветки.
За спиной завыли волки. По спине у меня пробежался холодок. Я взял удобней палку с крюком, готовый наотмашь ударить, если вдруг хищник начнет атаковать.
Но нам повезло, лошади вышли к поляне, а потом и вовсе миновали опасный лес. Они чувствовали, где безопасно и безошибочно ушли от стаи. Повезло еще и то, что волки не решились нападать — видимо мы показались им добычей не по зубам. А может быть, уже были сыты.
Лошади вывели нас к низине, в которой располагалась деревенька. Дом Коха стоял на самом отшибе. «Зеленый дом с флюгером в форме обезьяны», — вспомнил я слова Смит вглядываясь в полутьму.
Сама же деревня была мертвой, все дворы заросшие полынью и колючками, окна домов заколочены, двери закрыты на амбарные замки. Мы прошли по центральной дороге, остановились у покосившегося забора.
— Здесь? — с сомнением спросила Харуко, поглядывая на едва не разваливающийся дом. — Что-то не похоже, что здесь кто-то живет.
Я был с ней согласен, дом и в самом деле был не обжитый. С виду. Но вот мелкие детали говорили об обратном.
Здесь жили, причем хотели сделать именно так, чтобы сложилось впечатление, что жилище заброшенное. Едва я подошел ближе к ограде, как почувствовал холодный укол силы. Пригляделся, но никаких ловушек не увидел.
Вспомнились слова Смит о том, что Кох был весьма хорошим геммологом, то есть специалистом по камням. И особенно в камнях, служащих артефактами — то есть предметами, с помощью которых можно преобразовывать силу и ее потоки.
— Ну что, будем заходить? — спросила девушка, приближаясь к забору.
— Нет! — почти выкрикнул я, остановив Харуко.
— Что такое? — растерялась та.
Но назад все же отошла. И весьма вовремя. На том месте, где она секунду назад стояла вдруг вспыхнуло пламя. Свернувшись в спираль, оно прожгло воздух, рассыпалось на искры.
— Это еще что такое? — удивленно произнесла девушка.
Она явно не ожидала такого поворота событий.
— Ловушка. Посмотри на камень.
— На какой?
Артефакт и в самом деле сложно было увидеть — он лежал неприметный в траве, плоский, серый, каких полным-полно под заборами. Но стоило только приглядеться, как сразу становилось понятно, что камень не простой. Его прорезали тонкие, словно волосинки, полоски света.
— Это же... — удивленно произнесла Харуко.
— Какая-то разновидность артефакта, — кивнул я.
Названия предмета я не знал, но точно понимал — лучше к нему не приближаться.
Я подобрал у дороги ветку, откинул ей камень в сторону. И только после этого подошел к забору. Путь был чист, и мы вошли внутрь.
Площадка у дома была все заросшая травой, и я вдруг понял, что сделано это намеренно, не потом что хозяин лентяй. Нет, он очень умный малый и таким образом скрывает свои ловушки. Сколько в этой траве камней-ловушек?
— Будь осторожна, — сказал я Харуко. — Иди за мной.
Мы прошли по тропинке, останавливаясь каждые три шага. Наконец, добрались до дверей. Постучали.
Ожидаемо никто не ответил.
— Наверное, спит, — предположила Харуко.
И я постучал сильней. Потом и девушка заколотила по двери. Потом, не дождавшись, ответа дернула за ручку. И дверь поддалась...
— Открыто, — растеряно произнесла Харуко, глядя на меня.
— Эй, есть кто живой? — крикнул я в черный проем.
Тишина.
— Александр Кох, меня зову Пушкин. Я от госпожи Смит. Вы дома?
Я перехватил палку крепче и вошел внутрь. Харуко пошла следом.
Внутри дома было тихо, темно, пахло плесенью, мышами, пылью. Пробираться пришлось на ощупь. Я вытянул вперед палку и проверил путь. Но пройти вглубь не успел — в глаза ударил яркий свет.
— Черт! — выдохнул я, готовый отразить атаку.
Но атаки не последовало — это Харуко нашла выключатель на стене и включила свет.
Когда глаза немного привыкли, мы огляделись. Дом выглядел покинутым — в раковине лежала давно немытая посуда, покрытая паутиной, на столе лежал засохший в камень хлеб. На полках и стульях лежал толстый слой пыли.
Мы переглянулись с Харуко. Недоброе чувство подкралось к сердцу.
— Давай разделимся, — предложила девушка. — Ты посмотри в той комнате, а я схожу туда.
Идея мне не понравилась, но девушка уже упорхнула. Я понял, что вид грязи ей был противен, и она хотела уйти отсюда как можно скорей.
Я пошел в другую комнату, осмотрел ее. Кажется, это был кабинет Коха. Множество книг, лежащих везде — на столе, стульях, полу. Ими было заставлено тут практически все. У дальней стены виднелся еще один стол, на котором были рассыпаны горки с землей — черной, красной, серой, зеленоватой.
Хозяина дома и тут не было.
— Кажется, Кох нам не сможет помочь, — произнесла Харуко из другой комнаты.
В ее голосе послышались нотки страха и паники. Это мне не понравилось.
Я подошел к девушке. Не сразу понял, что она имела ввиду. Харуко кивнула на кровать, сказала:
— Посмотри.
Я глянул. Мне показалось, что там лежал манекен. Пригляделся.
— Это...
— Это — Кох, — ответила Харуко.
— Твою мать! — выругался я.
На грязных простынях лежало тело — мумифицированное тело Александра Коха, единственной нашей надежды на спасение.
Грязная ругань лилась из меня долго. Сомнения в том, что это был именно Кох у меня не оставалось — Смит достаточно подробно описала его внешность и она сходилась с тем, кто сейчас лежал на кровати, даже не смотря на стадию мумификации.
Харуко подошла к телу, осмотрела его.
— Сердце остановилось? — спросил я, немного успокоившись.
— Нет, — ответила девушка, хмурясь. — Глянь сюда.
Я подошел ближе.
— Вот сюда, в районе виска.
Я
