как угодно. Это было частью меня, и вылезала она наружу не слишком часто.
Он был весь в черном. Сшитая на заказ рубашка, черные, как и рубашка, брюки, черные дорогие туфли. Имелась даже борода-эспаньолка, тоже черная.
Послушайте, я ни разу не говорил, что мое альтер эго так прихотливо.
В дополнение к его наряду на левой половине груди была приколота брошь – снежинка из серебра, отлитая так искусно, что можно было разглядеть ее кристаллическую структуру. Впечатляюще. Я не знал точно, что это значило, но, учитывая, как прошел сегодня мой день, ничего хорошего это не обещало.
С ним был кто-то еще.
Кто-то невысокого роста, укутанный во что-то наподобие одеяла из мягкой шерсти. Спутник двигался медленно, сгорбившись, словно испытывал ужасную боль, он с трудом опирался на руку моего двойника.
– Э-э-э, – протянул я. – Что?
Мой двойник усмехнулся:
– Почему ты никогда не в курсе, что творится у тебя в голове? Или ты этого не замечаешь? Это не мешает тебе?
– Я стараюсь не зацикливаться на этом, – ответил я.
– Вот как, адские погремушки? – Он усмехнулся. – Тогда нам надо поговорить.
– Почему ты не хочешь общаться со мной во сне, входя через подсознание, как все остальные?
– Я пытался, – сказал он голосом, который был подозрительно похож на мультяшного лося Бульвинкля. – Но кое-кто был очень уж занят.
– Постой-ка. – Я вздернул брови. – Тот сон с Мёрфи… Это был ты?
– Все эти сны посылал тебе я, тупица, – ответил двойник. – Клянусь, братан, ты самое пришибленное существо на этой планете.
– Не понял. А ты не заметил, что меня не очень-то легко пришибить?
– Не в этом смысле. А в плане секса. Скажи, что с тобой не так?
Я обиженно моргнул:
– И что же со мной не так?
– У тебя все было отлично со Сьюзен, – продолжил он. – А Анастасия… Вот это я понимаю! Тут есть что сказать по части опыта.
Я почувствовал, как заливаюсь краской, и напомнил себе, что говорю сам с собой.
– Ну и?
– А как насчет всех тех шансов, что ты упустил, болван? – спросил он. – У тебя в голове была тень чертова ангела, который мог воплотить любую твою сексуальную фантазию. Ты этим воспользовался? Нет. Мэб бомбардирует тебя девчонками. Один телефонный звонок – и полдесятка нереально горячих девочексидхе поучаствуют с тобой в родео в любое удобное для тебя время. А чем занимаешься ты? Прыгаешь через клетки с заключенными-демонами. Черт, даже Ханна Эшер занялась бы с тобой любовью, если бы ты захотел.
– Это паркур, – возразил я. – И то, что я не лезу в постель ко всему, у чего есть вагина, вовсе не означает, что я подавлен. Я не хочу, чтобы это был просто секс.
– Но почему? – сердито спросил мой двойник. – Действуй, размножайся! Испей чашу жизни до дна! Лови девиц! Во имя Господа, трахайся!
Я вздохнул. Точно. Моему внутреннему «и́ду» [5] не надо было задумываться о последствиях. «Ид» был примитивным, ведомым животными инстинктами. Я задумался: «ид» и «идиот» не от одного ли корня?
– Тебе не понять, – сказал я. – Физического влечения недостаточно. Нужны уважение и привязанность.
– Ну конечно, – язвительно ответил он. – Тогда почему ты до сих пор не трахнул Мёрфи?
– Да потому, – смущенно сказал я, – что мы не… У нас не… Было много… Слушай, отвали.
– Ха! – воскликнул мой двойник. – Ты определенно боишься близости кое с кем. Боишься, что тебя отвергнут и унизят. Снова.
– Вовсе нет, – возразил я.
– Я тебя умоляю, – сказал он. – У меня прямая связь с твоим задним мозгом. Все твои страхи записаны у меня на диске. – Он закатил глаза. – Например, что она испытывает другие чувства.
– Мёрфи ничего не боится, – ответил я.
– Ага, у нее за спиной два бывших мужа, причем последний женился на ее младшей сестре. Он вполне мог послать ей открытку со словами: «Ты мне нравишься, но ты слишком крутая. И старая». А ты – гребаный чародей, который проживет века. Она точно вне себя от идеи закрутить с тобой.
Я нахмурился:
– Я… Ты правда так думаешь?
– Нет, дурачина. Это ты так думаешь.
Я фыркнул.
– Ну ладно, умник, и как же мне поступить?
– Если тебе так приспичило получить что-то настоящее, соберись и возьми ее, – предложил мой ид. – Завтра вы оба можете погибнуть. Проклятье, вы отправляетесь в царство гребаной смерти! Какого черта ты ждешь?
– Э, – сказал я.
– Давай я сам отвечу, – предложил он. – Молли.
Я моргнул.
– Нет, Молли всего лишь ребенок.
– Она была всего лишь ребенком, – сказал мой двойник. – Ей уже за двадцать, если ты вдруг забыл. Она не настолько уж и моложе тебя, и в пропорции эта дистанция сокращается. И она тебе нравится, ты ей доверяешь, и у вас двоих до хрена общего. Тогда трахни ее.
– Не говори ерунду. Этого никогда не будет.
– Да почему не будет?
– Это всерьез подорвет доверие.
– Потому что она твоя ученица? – спросил он. – Хрена с два. Уже нет. Адские погремушки, если подумать, она теперь почти что твой босс. По меньшей мере она обошла тебя по должности.
– Я не буду это обсуждать, – сказал я.
– Подавление и отрицание, – язвительно произнес мой двойник. – Вам пора к специалисту.
Фигура рядом с ним издала тихий звук.
– Точно, – кивнул мой двойник. – У нас мало времени. Мёрфи сейчас вытащит гвоздь.
– Времени для чего? – спросил я. – И кто это?
– Что, серьезно? – отозвался он. – Даже не попытаешься воспользоваться интуицией?
Нахмурившись, я посмотрел на него и на фигуру. Мои глаза расширились.
– Погоди… Это… это паразит?
Фигура в покрывале содрогнулась и издала стон.
– Нет, – сказал мой двойник. – Это то, что Мэб и Альфред называют паразитом.
Я моргнул несколько раз.
– Что?
– Слушай, мужик, – сказал второй я. – Ты должен решить эту проблему. Подумай, ладно? Я не могу вот так просто поговорить с тобой. Этот полусон – лучшее, что нам можно придумать, но ты должен пойти мне навстречу.
Я нахмурился.
– Постой. Ты говоришь, что паразит – на самом деле не паразит. Но это значит…
– Колесо сдвинулось, – сказал мой двойник тоном спортивного комментатора. – Жирный, ленивый старый хомяк, кажется, совершенно забыл, как это делать, но он вроде как двигается. Падают клочья ржавчины. Паутина медленно рвется.
– Да пошел ты, – раздраженно ответил я. – Ты не показывался с тех самых пор, как…
Я умолк и молчал довольно долго.
– А, – сказал он, тыкая в меня пальцем и подпрыгивая на мысках своих ботинок. – Ах-хах! Ах-ха-ха-ха-ха-хах, наконец-то забрезжил свет!
– С тех пор, как я коснулся монеты Ласкиэли, – тихо выдохнул я.
– Двигайся дальше, – призвал меня двойник. – Что случилось потом?
– Прикосновение к
