которая позволит вам бросить свою нынешнюю… работу.
- Я понимаю. Но моя работа как раз и научила меня не вестись на заманчивые предложения, если в них много неизвестных.
- Ну что ж. Жаль. - Старик встал. – К сожалению, у меня нет времени на уговоры.
Валенсия попыталась подняться, но поняла, что ноги ее не слушаются.
- Что… - начала она, чувствуя, как паралич поднимается все выше, от коленей к бедрам, от бедер к животу, переходит на грудь, руки, шею.
Старик обошел столик и взял из ее руки фужер с вином.
- Давайте уберем. А то разобьется.
- Вы меня…
Язык онемел.
- Носорог… - прошептала она.
- Ваш друг тоже отдыхает. Увы, мадемуазель. У меня четкое указание без вас не возвращаться. Поэтому в сущности вашего согласия и не требовалось. Наш разговор – лишь дань вежливости.
Двери люкса открылись. Вошли четверо в серых спецовках службы доставки. У одного из них в руке был внушительных размеров дорожный чемодан.
- Можете упаковывать, - сказал старик и отошел в сторону.
Валенсия дернулась из последних сил.
- Не сопротивляйтесь, - сказал старик. – Иначе придется вводить химию. А это вредно для здоровья.
Четверо рабочих взяли ее за руки и за ноги, положили в чемодан, развернули боком и умело свернули в клубочек. Видно, не первый раз упаковывали девушек в большие чемоданы.
Застегнули крышку, навесили замки, поставили на колеса и покатили к дверям, в фойе, мимо лежащего без сознания Носорога, в лифт, вниз, мимо туристов, ресепшена, к открытому фургону с логотипом международной экспресс-службы.
Оставшись один, дедушка Мишель вздохнул, налил себе бурбона, достал телефон и набрал номер.
- Это я. Объект упакован и вывезен. Через полчаса будет в самолете. Вылет через час.
На другом конце помолчали.
- Твое мнение, - послышался глухой голос.
- Трудно пока сказать. По внешности вроде бы стопроцентное попадание. Единственное, бедра жирноваты. Зад. Видно, любит торты на ночь уминать. Насчет психики ничего не скажу. Потом будет ясно.
- Про нее точно никто не вспомнит?
- Точно. Ну, кроме сутенера и шлюшек-подружек. Но это такой контингент… Быстро все забывает. Мы с ними разберемся.
- Не задерживайся.
Собеседник положил трубку.
Дедушка Мишель залпом допил бурбон, подхватил стоящий у двери кейс и вышел в фойе.
Глава 2. Город без названия
В кромешной тьме горел огонь, за огнем сидела на бревне бабка и что-то как всегда напевала. На ее голову был накинут цветастый платок, в руках мелькали спицы, а от спиц тянулось по земле что-то странное, напоминающее огромную мохнатую гусеницу.
Валенсия села на пень рядом с костром. Ветка под ногой хрустнула. Бабка подняла голову.
- А, прискакала, курица. Как все путем, так тя не дождесси. А как клюнет кто в толстую жопу, тут же бежишь сюды жалиться.
- Да не бегу я сюды, баушка. Меня сюды выкидывает, когда я сознание теряю, а потом обратно закидывает.
Бабка отмахнулась.
- Неважно. Допрыгалась ты. Теперь из тебя точно заливное сделают. Я сама хотела из тебя заливное сделать, но уж больно ты жирна, девка. А мне диета полагается.
- Ты говорила, - вздохнула Валенсия. – Сотню раз.
Бабка косплеила из себя то ли Бабу-Ягу, то ли немецкую лесную ведьму.
- Ну, говори с чем пожаловала.
- Меня похитили, засунули в чемодан и куда-то везут. Скорее всего за границу.
- Ну, раз за границу, значит не заливное, а барбекю. Или форшмак.
- Форшмак из селедки.
- Вот и я говорю, форшмак.
- Делать-то что, баушка?
- А што тут сделашь? Если кто на твои жиры позарится не в кулинарном смысле, то считай повезло. «Тропу наслаждения» к нему применишь и «взрывным финалом» заполируешь. Вот тебе и служивая собачка. Будет бегать за тобой, высунув язык, и ждать приказов. Главное, делай вид, что пассивная и покорная. Если поймет, что это ты ведешь, все будет насмарку.
«Тропу» с «финалом» Валенсия уже пробовала. На Малыше. И была не слишком довольна результатом. Гигантский слюнявый Малыш теперь таскался за ней всякий раз, когда видел, и ждал не приказов, а повторения.
- А другой способ есть? Мне бы просто сбежать и чтоб не догнали.
- Другой… - проворчала бабка. – Способов, милая моя, тышши. Знай, сочетай цепочки. Некоторые способы из десятков частей состоят и делаются неделями. Но они должны подходить к ситуации, как ключ к замку, как хер к манде. А ты своей ситуации не знаешь. Сидишь в чемодане и паникуешь раньше времени. Зачем тебя скрали? Что делать собираются? Оглядись, узнай, чего от тебя хотят. Тогда и способы составляй.
- Толку от тебя, бабка… - расстроилась Валенсия. – Если я ждать буду, меня и впрямь на барбекю пустят. И хватит называть меня жирной! Жирная – это когда пузо и талии нет. А у меня талия – пятьдесят восемь сантиметров!
- Ишь ты. Зато жопа все двести, - парировала старая карга. - Не хочешь учиться – вали отседова!
Она дунула на костер.
Пламя взметнулось ввысь и тут же исчезло.
Все погрузилось в темноту, и в этой темноте вдруг вспыхнул и ударил по глазам…
***
… яркий свет.
Рядом колыхались и бормотали неясные тени.
- Зря ты это делаешь, - бубнил кто-то. – Сказано же было, на место доставить в запакованном виде.
- Так и будет, - прошептал другой. – Я ее обратно в чемодан засуну.
- Все равно узнают.
- Хватит нудеть. Я тебе мало заплатил? Еще добавить?
- Да не в этом дело…
- Ну раз не в этом, выйди и стой на стреме. Мне полчаса хватит. Кто пойдет, скажешь дезинфекция.
- Черт. У нее глаза дернулись. Кажется, просыпается. Добавить раствора?
- Нет. Это даже к лучшему. Давай. Исчезни.
Одна из теней пропала. Щелкнула дверь.
Валенсия завозилась, протирая глаза и пытаясь сообразить, что происходит. Какой-то низкочастотный гул стоял в ушах и мешал думать.
Когда зрение пришло в норму, она увидела, что сидит в широком кожаном кресле, рядом – закрытый шторкой иллюминатор.
Напротив, в таком же кресле сидел лысый чернобородый мужик в спецовке и, улыбаясь, смотрел на нее.
- Привет, - сказал он низким хриплым голосом. – Давно не виделись.
- Где я? – пробормотала она.
- В самолете. Бизнес-джет босса. Это – вип-салон. Красиво, правда?
- Угу, - промычала она, оглядывая широкий
