пошёл на них глазеть.
Не знаю, чего я ждал. Величественные каменные цари зверей, сколько на них не смотри, как были каменными, так и оставались такими. Опасности я никакой не представлял, так что ждать оживления было странной затеей.
Пока стоял там, вспомнил, как однажды гулял по Невскому и мне понравился памятник богатырю в человеческий рост. Решил сфотать. Навёл объектив, настроил фокус, и тут памятник голову повернул. В первую секунду было страшно. Во вторую — смешно. Это был аниматор.
Тогда это был единственный очевидный вариант. А стоя перед львами, подумал, может и сейчас сработает? Навёл объектив на льва, настроил фокус и… сфотал. Ни единого движения. Особо не надеялся, конечно, но всё равно обидно.
— А потом я просто шёл, куда глаза глядят, и зашёл сюда погреться, — закончил я.
Я был в баре. Полуподвальное помещение с полукруглыми кирпичным сводам, старым роком в динамиках и тусклым освещением. Со мной за круглым столом сидела женщина в чёрном платье, с вуалью на лице. Высокая, стройная, неторопливая.
— Расстроился, что легенда не оправдала себя, — с доброй насмешкой сказала она. — Всегда вы так.
— ?
— Вы, в смысле, неместные. Если сиюсекундно город не подтверждает свой миф, вы разочаровываетесь. Петербуржцы так не делают, в отличие от приезжих.
— А как они делают?
— Принимают как данность, как будто уже видели. А потом действительно видят, и не удивляются.
Мы помолчали. А потом она вдруг сказала:
— Я знала такого как ты, когда-то. Он говорил, что откликнулся на Зов. Шёл за тем, что должно быть услышано. Это было в Ленинграде, и он тоже искал оживших каменных львов.
Это было впервые, когда я услышал услышал про Зов от кого-то ещё.
— И как, он нашёл?
— О, да… нашёл. Ещё как. Ты знаешь, что мосты разводят не для кораблей? — Я кивнул, и она продолжила: — Никто не знает, когда и почему появилось то, что приходит с той стороны. Но львы появились раньше, и это тогда спасло приезжего.
В один из дней он весь день гулял по Ленинграду, собирал истории. Уже ночью он возвращался домой, шёл мимо львов Дворцовой набережной. Он знал легенду про них и хотел увидеть, как они оживут.
Он уже отчаялся, развернулся уходить и увидел, как несколько двухметровых в высоту теней без лиц плывут в его сторону. Он оцепенел и закрыл глаза, боясь смотреть на пришедших с той стороны. Он пятился до пьедестала льва. Бежать было некуда, а тени были уже совсем близко. Протянут руку, и приезжий исчезнет, как сотни других до него.
Она умолкла. Неторопливо подняла бокал, медленно отпила содержимое, подержала во рту, смаковала.
— И что дальше? — спросил я.
Также неторопливо она поставила бокал на стол и сказала:
— Приезжий услышал, как что-то тяжёлое упало на землю, с глухим стуком. Открыл глаза и увидел, как в сторону теней катится каменный шар, что ранее был под лапой льва. А затем и сам лев прыгнул с пьедестала, оказался между тенями и приезжим, издал громогласный рык. Тени исчезли, как будто их сдуло рыком. Затем львы подошли к приезжему, обнюхали его, лизнули в щёку, дали погладить себя и почесать за ушком.
Мы помолчали. Сделали по глотку из своих бокалов.
— Это правда? — спросил.
— Конечно правда. Но проверять на своей шкуре не советую. Твой предшественник рассказал мне это, и больше я его не видела. Говорят, те, что приходят с той стороны, даже проиграв, не оставляют свидетелей. Но это не точно.
Однажды я записался на экскурсию в, наверное, самую знаменитую аптеку Петербурга (если не всей России). Про её бывшего владельца ходят любопытные слухи. Например, рассказывают, что он был алхимиком и разгадал секрет философского камня. Ещё говорят, что ему удалось получить эликсир бессмертия. Но больше всего, конечно, людей занимают истории о грифонах.
Где как не в аптеке Пеля искать правду, верно?
На аптеку вообще мало было похоже. Просторный зал, длинная как будто барная стойка из тёмного дерева. Вдоль стен во всю высоту шли стеллажи. Жёлтый свет красивый люстр под высокими потолками. Ничего общего с нынешними аптеками, кроме ассортимента. Да и то, не всегда. Возле касса, прямо на стойке стояли несколько больших стеклянных банок с пиявками. Кто знает, что ещё у них здесь есть.
Экскурсовод водила нас по аптеке и рассказывала историю аптекаря-предпринимателя, добившегося немалых высот в карьере и мирового признания. Нам показали подвалы, в которых реконструировали алхимическую лабораторию Пеля. Показали бомбоубежище, в которое можно было попасть ещё и с параллельной улицы. Предложили курить противогаз. Но ни слова про легенды.
Когда мы выходили из подвала, в окне лестничной клетки виднелась та самая Цифровая башня. Экскурсовод рассказала нам и про неё: это единственное, что осталось от старой аптеки, во время войны башню укоротили, чтобы лишить немецких лётчиков ориентира. Башня в какой-то момент стала очень популярной и старожилы перестали пускать во двор туристов и журналистов.
Как-то ночью там снимали кино и нужен был дневной свет. Съёмочная группа врубила лампы на уровне чьих-то окон. Хозяин квартиры в отместку за испорченный сон крыл всех матом, сломал камеру и выгнал из двора. С тех пор двор запечатан стальной калиткой и охраняется консьержем.
Значит есть что стеречь?
После экскурсии, уже в сумерках, я стоял у входа во двор, где стояла Цифровая башня. Её ещё называют Башней Грифонов.
Говорят, Пель бывал на Алтае, и в горах нашёл пещеру с наскальными рисунками крылатых волков. Он забрал оттуда несколько яиц и привёз в Петербург, вырастил грифонов и сделал их хранителями своих секретов.
Другие говорят, что Пель будучи алхимиком сам сотворил этих химер, но для той же цели. Это была бы просто байка, если бы не свидетель. Современник Пеля лично с ними столкнулся незадолго до революции, даже написал в полицию жалобу. Никто ему не поверил. Но Пель подстраховался и сделал своих питомцев невидимыми, чтобы не привлекать внимание.
— Ты чего тут? Иди отседова, — скрипучий голос так резко послышался из-за калитки, что я подпрыгнул.
— Да я вот на башню любуюсь, её ж больше не посмотреть никак. Хоть вот так.
— Иди отседова, говорю!
— Не пойду я никуда. Что вы пристали?
— О тебе дураке забочусь. Иди, говорю, пока не схарчили!
— В смысле?
— В коромысле! Ты ж сюда пришёл не просто поглазеть, а желание загадать, грифонов погладить. Так вот не надо этого, кышь отседова. Думаешь, грифоны радугой питаются? Такими вот дурнями, как ты.
— Они
