шаловливая Фортуна сегодня была на стороне противника.
Как по мне — ушат холодной воды на голову моему штабу не помешает. Планы на каждый следующий вылет теперь сначала раз пять перепроверят. Собственно, и столь значимых объектов в ближайшей перспективе нет. Несколько гидроэлектростанций по реке Рона и с пяток крупных транспортных узлов. Там нет серьёзной защиты от атак с воздуха, а первоначальный коллапс и общая неразбериха на месяц, а то и на два, положат на лопатки добрую половину экономики страны.
Признаюсь, Франция меня сумела удивить. Я никогда особо не интересовался, что у них там и как обстоит с государственностью, но когда начал чуть глубже вникать, то поневоле брови вверх поползли. В этой стране нет чёткой вертикали власти. Если смотреть правде в глаза, то тот же герцог Анжуйский, которого мы с Антоном уконтропупили, имел властных рычагов в своих руках, пожалуй, побольше, чем их король. И это, не говоря о реальной экономике. Доходы того же Анжуйского были несопоставимо больше, чем у Людовика. Очень похоже на то, что единственным инструментом, позволяющим королю Франции хоть как-то контролировать ситуацию, было официальное признание наследников у знати. Как бы ни смешно для нас, русских, оно ни звучало, но у них работало. Более того, их король за свою жизнь уже трижды распространял право наследования на женскую линию и пару раз на побочные ветви Семей.
— Ваше Сиятельство, самолёты вернулись. Пилоты найдены и спасены, — доложил руководитель полётов, обращаясь ко мне лично.
— Работайте дальше. Каждую ночь я тут с вами сидеть не буду, — вполне нейтрально ответил я докладчику и поднялся я с места, не высказав ни одобрения, ни неудовольствия.
Потерять два бомбардировщика из девяти — это чересчур. Опять же — поражены далеко не самые простые цели и все пилоты живы.
Успехом назвать — язык не поворачивается, опять же, и к поражению не отнести.
Война — штука сложная, а с неоднозначными итогами сегодняшней операции лучше переночевать, и обдумать всё завтра, на свежую голову и отключив эмоции.
Утро вечера мудренее.
Признаться, психанул я изрядно, услышав про потерю самолётов.
Безусловно, у меня есть, чем удивить французов — это мои техномагические бомбы.
И вот в этом вопросе не стоит пороть горячку.
Было бы наивно считать, что со времён моей японской войны техномаги сидели сложа руки.
Нет, они работали. В том числе и над усовершенствованием техномагических авиабомб. Задача перед ними стояла простая — сделать артефактные бомбы мощней и дешевле. Желательно в разы по обоим параметрам. Собственно, я никогда и не ставил перед техномагами сложных задач, мудро заменяя их другими, из разряда теоретически невыполнимых. Но парни каждый раз справлялись и, кажется, это вошло у них в привычку.
Короче, у меня есть, чем удивить, и не только французов. Наша Царь-бомба, как её прозвали техномаги, рванёт так, что половина Парижа превратятся в пепел и труху. Но, положа руку на сердце, я не готов её применить. Полагаю, что тут же найдутся желающие приравнять мой техномагический артефакт к ядерному оружию. И пусть моя бомба не даст радиоактивного заражения территории, однако она тоже имеет побочный неприятный эффект — в радиусе пяти-семи километров от места взрыва, а может, и чуть подальше, не останется магов и техномагических устройств. Хотя, какая-то часть Одарённых, кто окажется километрах в пяти и дальше, может быть и выживет, вот только их источник Силы и энергоканалы будут серьёзно повреждены, и с очень высокой вероятностью, что навсегда.
Так что, к использованию мощных техномагических бомб, даже не таких, как Царь-бомба, а тех, что в разы меньше, стоит отнестись с изрядной долей осторожности. Оттого-то я и держал в себе все эмоции, чтобы сгоряча не наделать глупостей.
Впрочем, пауза для раздумий у меня есть, и продолжительная. В качестве ближайших мишеней выступят гидроэлектростанции, производящие во Франции примерно половину электричества.
Цели весьма непростые и интересные. Ради любопытства мы конечно же попробуем, как себя покажут радиоуправляемые полуторатонные бомбы, но основной акцент будет сделан на уничтожение распределительных подстанций. Как считают специалисты — это лёгкая цель, так как подстанции располагаются на открытом воздухе, а короткие замыкания, вызванные взрывами, приведут к многочисленным пожарам и весьма вероятному повреждению самих генераторов тока.
* * *
Сегодня я проиграл пари.
Я поставил дюжину ящиков австралийского коньяка на Италию, а Антон ответил таким же количеством крепкого «Егермейстера», сделав ставку на Испанию.
Но вот же на тебе — первым нарисовался посол Испании.
— Ваши Величества, — перешёл наконец-то посол к деловой части разговора, когда все прочие формальности были соблюдены и мы с Антоном выдохнули, — Мой король крайне обеспокоен всеми военными действиями между нашими ближайшими соседями. Не стану скрывать, что война не лучшим образом отражается и на экономике моей страны. Многие торговые пути потеряны. Финансовые операции стали крайне сложными. Более того, мы испытываем серьёзное давление Франции, настаивающей каждый раз на очередном сокращении перечня товаров, поставляемых в Германию. Сейчас, когда вмешательство третьей стороны стало очевидным, то французский монарх может перейти к куда более решительным действиям, чтобы заставить нас занять более решительную позицию.
— Не я объявил войну Франции, а она мне, — индифферентно заметил я в ответ, покачивая кружкой с горячим кофе и наблюдая, как расплываются сливки по его поверхности.
— То есть, если Франция принесёт свои извинения и назовёт это объявление недоразумением, то вы перестанете бомбить её территорию? — тут же сделал стойку посол, словно охотничья собака, почуявшая дичь.
Так-то он знал, что на его визит кайзер отвёл тридцать минут, двадцать из которых уже прошло абсолютно бездарно, чисто на регламентные разговоры и приветствия.
— Ни в коем случае, — дополнил я свой ответ отрицательным покачиванием головы, — Я слишком уважаю Францию. Поэтому даже в мыслях не могу себе представить, чтобы с их опытом дипломатической работы кто-то мог допустить ошибку или недоразумение. И никто во всём мире в такую глупость не поверит. Мне достаточно будет, чтобы Франция признала своё поражение и выплатила мне небольшую репарацию. В этом случае я соглашусь на то, чтобы перестать наносить ей ущерб. Но только в материковой части страны. К колониям и сателлитам моё предложение не относится. Там у нас складываются слишком сложные отношения, не имеющие ничего общего с нелепым объявлением войны, чтобы решить их одним махом.
— Отчего-то мне кажется, что ваше предложение абсолютно нереально, — посол осторожно поднял со стола кружку из тонкого, полупрозрачного мейсенского фарфора, с горячим чаем, — Но на всякий случай я хотел бы поинтересоваться, какой размер репарации
