Уничтожить тьму - Стелла Так

его отец были женаты два года. После смерти его первой жены брак с моей мамой был для Боба Брауна вторым. Для моей мамы брак с Бобом Брауном был четвертым по счету и являлся причиной нашего переезда из Мичигана в Нью-Йорк шесть лет назад.

Однако брак продлился всего два года.

Два года – это не так уж и много, но для меня это были лучшие годы жизни. Даже сегодня Эм-Джей и Боб были для меня образцом стабильной семьи. В частности, благодаря им я осталась в Нью-Йорке после того, как брак распался и мама переехала на Гавайи с мужем под номером пять. Я же осталась здесь, окончила школу и поступила в Нью-Йоркский университет. За год учебы я окончательно определилась с выбором специальности – «Юриспруденция». Все было настолько идеально, что просто обязан был быть какой-то подвох. Это постоянно происходит в моей жизни. И вот он подвох. И носит он имя Черри.

Боб назвал ее любовью с третьего взгляда. Я же называю ее попыткой забыть мою маму. Я не могу винить его за то, что он просто хотел собрать воедино осколки того, что разбила моя мама. Что Ривер Янг и умела делать, так это оставлять после себя сердца, разбитые вдребезги. Она была словно в попу ужаленная, а ее поведение и склонность к драматизму всегда пленяли и привлекали мужчин. Она быстро влюблялась, активно жила, а в конце концов, нажившись вдоволь, оставляла после себя пустоту и руины.

В детстве я жила в десятке городов. Иногда с новым отчимом, а иногда только с мамой, когда она дольше восстанавливалась от прошлых отношений. Для такого восстановления было характерно большое количество шардоне и искусства в ее жизни, но, в итоге, все это приводило ее в объятия нового мужчины.

Я не смею винить Боба за его желание вернуться к нормальной жизни, хотя все мы понимаем, что никто так и не смог по-настоящему забыть Ривер Янг. Это все и подтолкнуло Боба к Черри, которая явно испытывала неприязнь к его приемной дочери.

– Ты сидишь здесь уже несколько часов. Иди домой, Эм-Джей.

– Я тебя хотел подождать, – соврал он мне в лицо. К сожалению, он был ужасным лжецом.

– О, правда? – спросила я, игриво радуясь и хлопая ресницами. – И с каких это пор меня зовут Мисси?

Его реакция каждый раз одинаковая: как только слышит ее имя, сразу краснеет и пытается казаться совершенно бесстрастным. Выглядел он при этом так, будто у него запор. Оборжаться можно.

– Не понимаю, о чем ты.

Дурак-дураком.

– Так я права… – вставила я, и получила в ответ гневный взгляд. – Или? – вновь попробовала я.

Эм-Джей закатил глаза.

– Как же я тебя ненавижу.

– Я тоже тебя ненавижу. Но если серьезно, – я быстро взяла его за руку. – Я знаю, Мисси красивая, высокая, зла на весь мир, а это может быть сексуально. Но мало того что она старше тебя на два года и любительница взламывать автоматы с презервативами, разве может быть хорошей идеей влюбляться в девушку, которая ненавидит весь мир? А больше всего себя.

– Лиф…

– Я просто сказала…

– Пре. Кра. Ти, – выдавил он, высвобождая руку из моей хватки.

– Она разобьет тебе сердце, – мягко заключила я. Потянувшись к его руке, я заметила, что он убрал ее, и сжала вилку.

Эм-Джей скрипнул зубами и уставился на остатки сиропа на тарелке с одинокой ягодкой черники.

– Ты закончила? – выдавил он.

– Пока да, – я откинулась на диван и специально задела его носком поношенных конверсов. – Просто не хочу видеть тебя несчастным.

– То есть выглядеть как ты? Из-за Бена, который изменял тебе больше двух лет? – спросил он. В груди кольнуло. Он попал точно в цель, болевую точку. Мне пришлось отвести взгляд и моргнуть.

Не плачь.

Только не снова.

Фаза рыдания при упоминании Бена Олдерсона прошла за три недели после удачной терапии шестью банками арахисовой пасты и просмотра девяноста серий «Доктора Кто».

– Они были помолвлены. Выходит, что это он не с ней, а со мной изменял, – выдавила я, сдерживая жжение в глазах.

– Может, хватит защищать этого оленя? Он тебя обманывал! Годами!

– Я не защищаю, – процедила я, глядя на брата.

– Нет, защищаешь, потому что ты преданная как собака и все еще оправдываешь то, что он с тобой сделал.

– Я не оправдываю! – сердце сжалось в груди, и я рыкнула на брата. Черт, конечно же оправдываю. Я проклинаю свой каждый тоскливый вздох по этому ублюдку.

Он вскинул руки вверх.

– Лиф, у него коллекция платочков-паше  [2]. С вышитыми фамильными монограммами. Ты должна была бросить его еще много лет назад только из-за этого!

– Ладно, ладно, платочки – это немного душновато, – признала я, рассмеявшись из-за этого нелепого разговора, и жжение в глазах прошло. – Но это не то, что важно в отношениях.

– О, правда?

– Правда.

– Тогда важно, чтобы его носки подходили к галстукам и были отсортированы по цветовой гамме?

– Нет, важно иметь партнера, с которым тебе будет хорошо. К которому ты придешь в конце трудного рабочего дня и забудешь обо всех заботах. Который раскрывает в тебе лучшие стороны и не треплет нервы.

Эм-Джей посмотрел на меня взглядом взрослого человека, отправляя в рот последнюю ягоду черники.

– Знаешь, тебе стоит почаще прислушиваться к собственным советам.

Ох, опять он пришел.

Господин Пельмень.

– Лиф, после вашего расставания ты только и делаешь, что учишься в универе или работаешь в две смены в закусочной, как робот какой-то. Я волнуюсь за тебя. Мы все волнуемся за тебя.

– Ааа, так вот почему ты здесь сидишь постоянно? Ты волнуешься за меня? Не стоит, правда. Со мной все будет в порядке, просто нужно немного времени.

Эм-Джей стиснул зубы и упрямо отвернулся.

– Не зазнавайся. Я здесь ради Мисси, а не тебя.

Дурачок, да еще и плохой лжец.

Я высунула язык, в ответ получив удар по ноге.

– Ладно, ладно. Продолжай тут тосковать по своей Мисси, а я пойду работать дальше. После смены я иду гулять с девочками.

– В такую погоду?

Я пожала плечами.

– Ты единственный, кого бесят мои сердечные страдания. Тавия и Присцилла пригрозили, что при необходимости затащат меня на танцпол в пижаме. А я в них не сомневаюсь. Ты дай мне знать, если захочешь поехать домой. Может, найдем такси, которое умеет передвигаться по воде.

В эту секунду снаружи раздался грохот, и освещение над головами вновь замерцало.

Эм-Джей открыл рот, но замер и нахмурился. Его взгляд остановился на чем-то за моим плечом. Тонкая улыбка моментально исчезла с его лица.

– Кто этот парень? – спросил он.

– Какой парень? – я озабоченно обернулась и проследила за его взглядом.

Мисси стояла у стойки и улыбалась кому-то, сидящему на последнем табурете возле автомата с фисташками. Лампа там была неисправна, поэтому это был единственный темный укромный уголок в закусочной. Тем не менее я парня узнала, потому что он приходил сюда в одно и то же время каждый день уже неделю подряд. В голове