от напряжения, которое его сжимало. Может, я никогда не нравилась Димитрию, но мне приходилось видеть, как он смотрит на Асель. С обожанием. Кроме того, Димитрий силен и может ее защитить. Но неужели ради нее он и правда готов отвернуться от своего босса? Однако сейчас Димитрий – единственный, кто у нас есть.
– Увези ее подальше отсюда, – говорю я, будто могу указывать этому гигантскому медведю что делать.
Димитрий кивает.
– Тебя подвезти в аэропорт?
– Нет, – отвечаю ему. – Я возвращаюсь в клуб. Мне нужно кое-что сделать.
Думаю, мне действительно нужно поговорить с Луккой. Нужно рассказать ему, что я узнала о Раде и Борисе, об отравленной еде и о том, что за всем этим стоит его брат.
– Мы тебя высадим, – произносит Димитрий, и я согласно ему киваю.
Втроем направляемся через арки и внутренний двор в ту сторону, где, предполагаю, припаркована машина Димитрия. Мой телефон жужжит, и я включаю экран. Мне написал Джексон. Он кажется более обеспокоенным, чем обычно, и утверждает, что уже заказал мне билет на сегодняшний вечер. Если бы я не знала его лучше, то подумала бы, что он за меня волнуется.
Быстро строчу ему ответ. Рядом слышу стук шагов Асель, сопровождаемых более тяжелой поступью Димитрия. Мысли вертятся в голове, будто фигуры в Тетрисе: кусочки информации падают и либо подходят, либо нет. Тут меня осеняет.
Димитрий не знает, что я журналист, так почему же он предложил отвезти меня в аэропорт? Почему он думает, что мне тоже нужно сбежать. Только потому что Асель сказала ему, что у нее неприятности? Или Константин рассказал ему, кем и чем я являюсь на самом деле!
– Как ты узнал, что я собираюсь уехать из страны? – спрашиваю его.
– Ты только что об этом сказала.
Нет. Звон лжи похож на ведро холодной воды, вылитой на мою замерзшую кожу.
На его губах появляется маленькая и зловещая улыбка, но сквозь тень шляпы мне видно, как уменьшаются и сужаются его глаза – хищные глаза медведя.
Я верчу головой из стороны в сторону, пытаясь выбрать, куда нам лучше бежать, как внезапно из кожи вышибалы вырастают толстые когти цвета слоновой кости. Думаю, что он вонзит мне их в живот, но вместо этого его лапы смыкаются вокруг Асель.
– Нет, – вскрикиваю я. С ее губ слетает звук, не похожий ни визг, ни на всхлип, глаза широко раскрыты от страха. Я пытаюсь пошевелиться, закричать, протянуть руку – но уже слишком поздно. Одним быстрым движением Димитрий разрезает когтем шею Асель, и с глухим ударом она падает в слякоть под нашими ногами. Единственная мысль, что проносится в моей голове, – «смерть должна издавать более громкий звук, чем этот».
У моих ног лежит обмякший черный кролик, ее мех колышется на пронизывающем ветру, а снежные хлопья цепляются за мягкий пух. Как и любой другой мертвый Перевертыш, Асель перевоплотилась в свою звериную форму.
– Сначала кролик, потом крыса, – рычит Димитрий.
Он делает широкий шаг ко мне, и мой крик заглушает его медвежий рев. Пригибаюсь, перед глазами маячит тень, а затем все становится черным.
Первое, что заполняет мое сознание, когда я прихожу в себя, – нежное жужжание «Лунной сонаты». Классическая мелодия скользит ко мне сквозь тьму, то появляясь, то исчезая.
Второе, что мне удается осознать, – это то, что мое тело раскачивается, двигается из стороны в сторону под сладкую нежную музыку. Я танцую? Кажется, будто снова приняла одну из таблеток Лукки, но знаю, что это не так, потому что последнее, что я помню, был медведь, глухой удар и…
И тут меня осеняет. Третье и самое сильное ощущение. Боль. Сильная и всепоглощающая боль обрушается на меня. Глаза распахиваются. Это мучительное чувство перевернуло мой мир с ног на голову.
Моргаю трижды, и глаза медленно начинают привыкать к темному пространству, в котором нахожусь.
Я вишу вверх ногами. Смотрю на пол, который поднимается и опускается, поднимается и опускается, пытаюсь пошевелить руками, но безуспешно. Они связаны у меня за спиной, а лодыжки – надо мной. Я узнаю это место – камеры для заключения на стоянке «Черного кролика».
– Доброе утро. – Нежный голос Константина сливается с высокими и низкими нотами фортепиано.
– Я бы не назвала это утро добрым, – произношу с презрением, собирая весь сарказм, на который способна в таком положении.
Лицо Константина искажается легким удивлением от моего ответа. Что? Неужели он думал, что я собираюсь толкнуть речь вроде: «О боже, не могу поверить, что ты злодей!». Не собираюсь. Я бы не висела вниз головой, если бы он им не был. И Асель не была бы мертва.
Сглотнув, задаю ему самый важный вопрос.
– Как к этому всему причастен Лукка?
Константин машет рукой, будто отгоняет муху.
– Лукка не участвует в этом и других моих делах.
– Каких именно?
Он протягивает руку и проводит пальцем по моей щеке, выглядя при этом весьма самоуверенным.
– Мне казалось, ты это уже выяснила, маленькая мисс Репортер.
Если ему известно, что я репортер, то почему он не убил меня? И словно в ответ на мой вопрос, Константин направляется к двери клетки и окликает доктора Василия.
Этот сопливый докторишка не удостоил меня и взглядом. Он явно привык наблюдать, как страдают люди в подвале «Черного кролика». Василий копошится возле маленького столика, которого раньше в клетке я не видела. Какого черта он там делает?
– Развяжи меня, Константин. Мы можем все обсудить, – обращаюсь к нему. Мне становится тяжело дышать, а головная боль кажется невыносимой.
Константин игнорирует мои слова, наблюдая за тем, как доктор раскладывает в ряд шприцы. Как только они обмениваются взглядами, все мое тело сжимается, заставляя боль усилиться в два раза.
– Как тебя уже известно, я владею фармацевтической компанией. – Константин осматривает один из шприцев. – Слышал, тебе понравились некоторые из моих творений.
Откуда он знает о моей ночи с Луккой? Знает ли он, что мы спали вместе?
– Да ты непревзойденный наркоделец, – огрызаюсь я.
– Все началось с рекреационных наркотиков, но, как ты знаешь, милая, сейчас мы продвинулись гораздо дальше.
– Дальше – это, например, таблетки солнца с первосортной кровью?
– Таблетки солнца, да. Несколько лет назад я начал продажу модифицированной крови. Органической, чистой, улучшенной крови, собранной из самых сильных существ…
– На описание домашних куриц это не похоже, – прерываю я его.
– Разве? – Константин удивлен, его брови приподнимаются, но после он уже улыбается. – Как ты знаешь, я также занимаюсь улучшением крови Перевертышей. Именно эксперименты с различными
