Внезапным спасением стал звонок. Звонил Костя, проверить, как там у меня и что.
– Костик! – воскликнул я со внезапно нахлынувшим чувством. – Костя! Давай сегодня в клуб пойдем, а?! Хочется мне. Очень.
– Не вопрос, – ответил друг. – Когда встречаемся?
– Только у меня нет денег, – презирая себя, сказал я. Вот займу у него – а как отдам, если скоро превращусь в призрак? Надо что-то придумать, может, со дна какую-нибудь древность поднять?
– Не парься, у меня с этим порядок.
– Спасибо, Костя.
Я повесил трубку, чувствуя, как в груди потеплело. Есть ведь на свете люди!
Не знаю, чего вдруг меня так потянуло клубиться. Не скажу, что я такой уж завсегдатай. Может, сказалось длительное одиночество и общение со всякими уродами, но теперь мне хотелось быть среди людей, видеть лица, а не хари, слушать музыку, а не тягостную подводную глушь, веселиться и не думать о страшном будущем. Эх, гулять так гулять, и пропади все пропадом!
Клуб встретил нас привычным шумом, сотканным из музыки, топота танцпола и людского гула. Здесь надо кричать, чтобы услышать друг друга, и держаться вместе, чтобы танцующие не растащили в стороны и вы не потерялись во вспыхивающем огнями полумраке.
– Пошли, вон там наши тусуются! – крикнул мне Костик, и мы пошли.
В одном из углов столики были сдвинуты, и сидела довольно внушительная компания. Здесь были многие, кого я знал по институту: Ник, Алекс, Наташка и Леська. А Юльки не было. Были незнакомые парни и девчонки, но я их часто видел в этом клубе и, не зная имен, кивнул им, как добрым знакомым. Любой из них сейчас был мне роднее подводных знакомцев.
– Здорово, Энди! – крикнул Ник. – Как дела? Работаешь?
– Пока нет, – ответил я.
– Из морга ушел? – ухмыльнулся Ник.
Какого морга? О чем он? Нехорошее предчувствие склизким шаром подкатило к горлу. Не мигая, я впился в его глаза. Приятель лыбился и простодушно глазел в ответ. И я вдруг вспомнил, как не так давно пошутил, заявив, что работаю в морге… В каждой шутке есть только доля шутки. Надо бы помнить, а то люблю пошутить.
– Ушел, – наконец выдавил я. Ник, улыбнувшись, кивнул и отстал.
Мы выпили пива. Я сидел, тупо рассматривая попки танцующих девиц. Веселья не было. Может, потому, что не было Юльки?
– Скучно что-то, – сказал я сидевшему рядом Алексу. К этому моменту многие наши пошли танцевать, оставив на столах десятки пустых бокалов. Алекс танцевать не любил.
– Значит, мало выпил, – сказал он, подливая мне пива. – Давай.
Мы чокнулись бокалами и выпили.
– Слушай, тебе плеер нужен, недорого?
Я покачал головой.
– А мобила? Костик говорил, ты свою потерял.
– У меня денег нет.
– На клуб-то нашлись, – недоверчиво улыбнулся Алекс. Вот натура: вечно что-то продает-покупает. Барахольщик. Но своих не накалывает. Если предлагает, то вещь нормальная. Только мне сейчас не до мобил и плееров. Я так ему и сказал.
– Возьми авансом, я тебе верю, деньги потом отдашь, – не унимался Алекс.
– Тебе не приходило в голову, что это «потом» может не наступить? В жизни всякое случается.
Он удивленно глянул:
– И что?
– Это я у тебя спрашиваю: и что? Что ты делать будешь?
– В каком смысле, «что делать»? Умру – так умру. Все мы когда-нибудь умрем… – глубокомысленно изрек Алекс, отхлебывая пиво.
– Нет, не все, – не согласился я.
– Нет, все.
– Не все!
– У тебя что, кто-то умер? – догадался Алекс.
– У меня… кто-то… умер, – согласился я, кивнув наблюдавшему за мной Костику отяжелевшей головой, и слегка подмигнул. Конспирация, братан!
– Тогда помянуть надо! – Приятель сорвался из-за стола и быстро вернулся, держа в руках две рюмки с водкой. – Давай.
– Андрей, тебе хватит, не чувствуешь, что ли? – Костя дернул меня за рукав, но я отмахнулся:
– Помянуть надо! Понял, кого?
Мы выпили. Костик вздохнул, поднялся и исчез в толпе танцующих. А мне плевать! Помянули. Да упокоится моя душа, в натуре!
Ребята натанцевались и вернулись. Стол зашумел, засмеялся, застучал бокалами. Я смотрел на них и думал: почему утонул я, а не кто-то другой? Не Алекс, не Ник? Что бы делали они на моем месте? Любила бы их Анфиса? Выполнили бы волю Водяного? И сквозь завесу пивных паров пробилась простая мысль: надо рассказать им о жизни и смерти, о том, как надо жить и почему. Немедленно, потому что не знают они, что в любой момент может стать поздно…
Моя компания, подвыпившая и травившая непристойные анекдоты, восприняла мои первые неуверенные слова как байку. Еще одну в нашей болтовне. Постепенно лица слушающих вытягивались, пьяные ухмылки гасли, словно угли, залитые водой. В одних глазах проявилось беспокойство, в других – скука и откровенное желание, чтобы я поскорей заткнулся.
– Вот вы послушайте, все! Я не пьян, я все вижу! Знаете, что я вижу? Живых мертвецов! Сколько их вокруг, даже не представляете! Я не про упыренышей, про живых говорю! Думаете, это сказки, кино, а вот и нет! Стать живым мертвецом просто, как перейти дорогу…
– Это точно, – подхватил Ник, – переходишь на красный – и мертвец!
Все захохотали, но я не обратил внимания. Я должен все сказать.
– С кем-то беда – а вы мимо проходите, словно вас нет! Вы здесь – а вас нет! Кто ты, если не мертвец? Ты можешь помочь, подсказать, спасти, когда ты рядом. Если ты есть, но тебя нет – разве ты живой? Ты – мертвец, призрак, труп!
Многие слушали, криво ухмыляясь и, особенно не скрывая, подмигивали друг другу. Думали, я не вижу. Вижу! Думают – нажрался. А я не нажрался!
– Нельзя жить, как трупы, понимаете?! Вы ведь – живые! У вас в руках жизнь…
– А ты что, умер? – ловко ввернул Ник. Казалось, все только и ждали, чтобы кто-то меня заткнул, и громко расхохотались. Кто-то снисходительно потрепал по плечу: расслабься, чувак!
«Какой ты проницательный, Ник…» Лишь Костик, верный соратник, сидел молча и выжидающе смотрел на меня. Но взрыв смеха заставил и его улыбнуться. Это и выбило меня из колеи.
– Вот ты! – громко сказал я, наклонясь через стол к первому попавшемуся парню, кажется, из параллельных. – Ты чем занимаешься?
– В каком смысле?
– Вообще, чем ты в жизни занимаешься?
– Ну. – Он посмотрел на приятелей. Те усмехаются, крутя головами. Они думают: я наширялся или пьян. Но я не мог остановиться. Я должен сказать им то, что выстрадал, отдать даром мудрость, о которой они даже не догадываются! – Ем, сплю. Еще учусь, – паясничая, отрапортовал он, приложив ладонь к пустой голове.
– Еще он трахается! – добавил Алекс под общий хохот. И ты, Алекс…
– Ты труп! – приговорил я «параллельного» и повернулся к следующему.
Новый взрыв смеха ударил в спину. Этим меня не свалить. Пусть надо мной смеются, лишь бы не плакали…
– А что ты хочешь сделать в жизни?
– Вырастить дерево и посадить ребенка! – быстро, заплетающимся языком переврал тот. Окружающие грохнули еще сильней.
– Ты тоже труп!
Я повернулся к знакомой девчонке, но меня перебили:
– Кто следующий на расстреляние? – провозгласили за моей спиной. – Великий и ужасный Энди обвиняет и приговаривает к смерти!
Я обернулся. Зубоскалил Пит. Рядом с ним, повиснув на плече, стояла раскрашенная девчонка. Чулочки-секси, кислотная мини-юбка и масляный от алкоголя взгляд. Сколько он таких перетрахал… Я встал и подошел к ней, не обращая внимания на Пита.
– Чего ты хочешь в жизни? – перекрикивая грохочущую музыку, спросил я девчонку. Музыка тут же стихла, дав ей секунду поразмыслить в тишине. Вопрос повис в воздухе, и «кислотница» неторопливо пережевала его вместе со жвачкой:
– А че ты предлагаешь?
Пит засмеялся, обнял красотку и повел прочь. Я повернулся к столу и увидел, что изрядно всех повеселил. Алекс хохотал, сложившись пополам, кто-то в изнеможении лежал лицом на столе и беззвучно тряс плечами. Почему не смешно мне?
– Что вы делаете?! – кричал я расплывшимся по стенам физиономиям. – Вы же не знаете ответа на такой простой вопрос! Зачем вы живете? Для чего? Для кого? Вы же трупы! Трупы! А я живой, слышите, я – живой!!
Люди и тени кружились вокруг, хохоча и танцуя. Голова пошла кругом, я стал падать, но вовремя подскочивший Костик сгреб меня и поволок к выходу.
Черви! Гниль! Это с ними я учился, встречался и ничего не замечал! Я расхохотался. Перед глазами маячили полуразложившиеся тела, щерясь гнилыми щербатыми пастями. Да это не клуб, это я попал в морг!
– Смотри, как наширялся, – услышал я голос администратора. – Давай волоки его отсюда!
Костя помог выйти, но свежий воздух никак не повлиял на меня. Да и не мог повлиять на того, кто не дышит. К черту их. К черту всех! Себя бы спасти, да как?
Какая ясная ночь! Как светят звезды, как хочется жить! Но до сорокового дня осталось… Сколько же осталось? Помню только, что мало. Как там говорил Павел Ковров: время – жестокая и неумолимая сила, сокровище, которое нельзя спрятать и нельзя накопить. И, если оно есть у тебя, нельзя разбрасывать его попусту, или станешь безумцем, сорящим золотом. И время, и золото имеют свойство заканчиваться, но золото еще можно вернуть, а время – нет.
