— В обиходе это называется «трансгуманизм», — ответила Кира, — если раньше они предполагали улучшение человека, создание лекарств от всех болезней, биологическое бессмертие. То теперь они пришли к выводу, что это всё — бесперспективно. И нужно создавать неуязвимый информационный носитель разума, который будет не подвержен давлению биологических обстоятельств, в том числе таких, как естественный отбор. Сменяемость поколений. Смерть.
— Звучит вроде неплохо, — заметил я.
— В целом верно, — улыбнулась Кира, — но очень преждевременно. Провал этого направления будет более грандиозным, чем провал теории коммунизма в прошлом веке. Поэтому наши пути разошлись. И теперь они предпринимают некоторые действия в надежде снова заставить нас сотрудничать.
— Похищение сердца могилы — одно из них? — спросил я.
— А что, есть ещё и другие стороны? — спросила Соня.
— Есть. Как вы недавно убедились там, на Колыме.
Кира улыбнулась. Потом ответила:
— К сожалению, о них у нас пока информации маловато.
— Тоже какое-то тайное общество? — предположил я.
— Арти. Наша Земля — ничто в масштабах нашей тонкостенной вселенной. Да, мы научились защищать этот мир, чтобы тут не произошло обрушений стенок реальности, по мере развития. Но неужели ты думаешь, что мы такие единственные, а?
Я даже с шага сбился, переваривая эту информацию.
— А что мы… — Соня хотела спросить что-то ещё, но Кира приложила палец к губам.
— На сегодня хватит, — сказала она, — эти вопросы обсуждаем только с посвящёнными. И молчим в других обстоятельствах. Это понятно? Нам ехать надо. Времени мало, это правда. Надо успеть к запуску.
— Угу, — кивнул я.
За время разговора мы успели подойти к нашей машине. Водитель, когда мы подошли, завёл двигатель. Я открыл заднюю дверцу и помог Соне забраться в салон.
Локация 17. Казахстан, Кызылординская область, Байконур
Мы заходили на посадку. Внизу была выжженая степь. А потом, уже после финального манёвра над полосой, я ещё раз взглянул в иллюминатор и у меня защемило сердце. Конечно, я знал эти объекты — как и любой человек, который мало-мальски разбирается в теме заброшек.
Монтажно-заправочный комплекс «Энергия-Буран». Мечта. Об этом объекте ходили самые невозможные слухи и легенды.
Когда обрушилась кровля главного ангара, где находился тот самый корабль, который уже бывал на орбите, ходили упорные слухи, что кому-то удалось извлечь сердце. Но проходили годы, а объект не исчезал и не был демонтирован. Некоторые даже предполагали, что его специально пытаются максимально вандалить. Причины называли разные: от политико-идеологических, до личных.
— Видала? — я обратился к Соне и кивнул в сторону иллюминатора.
— Буран? — предположила она, игнорируя вид за окном.
— Ага, — кивнул я.
— Знаешь, а я вот беспокоюсь о нашем «Патруле»… как он там, в этом странном городе-заброшке? Как думаешь, он станет её частью? Что будет, если в городе сформируется единое сердце — он тоже будет её частью?
Это вопросы застали меня врасплох, и я промолчал. Действительно, почему я ни разу не вспомнил про авто, которое выбирал так тщательно и ухаживал за ним с такой любовью? Все эти часы за рулём, которые сложились в дни и месяцы.
— Ваш автомобиль доставили в Москву. Мы оплатили парковку в жилом комплексе, где вы недавно купили квартиру, — вмешалась Кира.
— Ого! — улыбнулась Соня, — спасибо! А то мне что-то грустно стало… в таких грандиозных техногенных заброшках есть что-то…
— Люди, — подсказала Кира, — и их мечты. Некоторые из которых ещё могут быть живы. Поэтому сердца таких заброшек очень сложно достать. Они как бы надеются на возрождение, которого, конечно же, не будет…
— Но, получается, здесь остаётся тонкое место нашего мира… так? — спросил я, — устойчивое тонкое место…
— Очень опасное, — кивнула Кира, — опаснее некоторых могил. Потому что, как ты видел, могилы могут себя защищать. А такие места — нет. Они могут только кровоточить в надежде на спасение.
— Мы здесь для того, чтобы найти это сердце? — предположил я, и тут же спохватился, — ну, после того как…
— О, нет, — Кира улыбнулась, — не думаю. Его время ещё не пришло. Как я сказала, это сердце должно вызреть. Ты бы понял, если бы оказался рядом. В конце концов, теперь ты посвящённый.
И я поверил ей. Где-то в глубине души я всегда знал, что не все заброшки стоит трогать, даже если они не являются могилами. И вот теперь услышал подтверждение своим ощущением. Сердца должны «дозреть». В этом определённо что-то есть.
Самолёт нырнул на рулёжку и через пару минут остановился на бетонной площадке. Нас уже ждали: пара чёрных внедорожников и люди в камуфляже.
Сергей уже стоял в проходе и, чуть нагнувшись, внимательно оглядел встречающих. Потом кивнул Ивану. Тот пошёл открывать люк.
Эти двое всю дорогу летели сами. Кира так решила. Сказала, что эта команда — одна из лучших среди специалистов в области физической защиты. И в это было легко поверить, учитывая приключения в Подмосковье.
Мы сели в машины и тут же помчались по степи. Ехали молча; я не решался обсуждать важные вопросы в присутствии водителя.
Я думал, что мы доедем до города, там остановимся в какой-нибудь гостинице, и нам дадут время, чтобы прийти в себя и привести себя в порядок. Но нет: машины завернули в сторону технических сооружений какого-то стартового комплекса. Я не мог сказать точно, что это за комплекс — не занимался этим местом. Конечно, я хотел попасть к «Бурану» — но когда-нибудь потом, в будущем. Кто же знал, что оно наступит так скоро и неожиданно.
Перед тем, как выйти из машины, я машинально поправил книгу подмышкой. Потом почувствовал, как что-то мешается в нагрудном кармане рубашки. Достал очки и пару секунд с недоумением глядел на них. Вот так: я научился забывать про извлечённые сердца… впрочем, сложно винить меня за это, учитывая сколько всего уместилось в эти летние дни.
— Не знала, что у тебя проблемы со зрением, — удивлённо заметила Кира, — редкость среди наводчиков.
— А, ерунда, — отмахнулся я, и нацепил очки на нос, — мне не мешает.
Не знаю, почему я не рассказал ей сразу про сердце ГЭС. Наверно, потому что вокруг было достаточно посторонних, и ещё одна группа подходила к нам прямо сейчас.
Мы подъехали к двухэтажному зданию из бетонных блоков. На нём не было никаких табличек или опознавательных знаков, так что о его назначении оставалось только догадываться.
Кира предложила оставить Басю в салоне авто, но Соня категорически
