от амбара.
— Будем считать, что это маскировка, — усмехнулся я и следом серьёзно проговорил: — Ну, господа, давайте думать, как нам лучше провернуть наше богоугодное дельце. В открытую в Гать ехать нельзя. Придётся автомобиль где-то в лесу оставить, да и самим, как стемнеет, в город тоже через лес идти надо будет.
— Дело говоришь, — одобрил Всеволод и протянул Луке чёрный револьвер. — На вот тебе, на всякий случай.
— Благодарю, — кивнул тот и двумя пальцами опасливо взял оружие, точно ядовитую змею. Пару секунд его разглядывал и сунул в карман.
— А теперь, что касается языка, — продолжил я, глянув за окно, где уже потянулись поля, укрытые туманом, — то, судари, нам нужен такой человек из прислуги, кто не ночует в доме Петрова.
— Кучер его, Демьян, нам вполне подойдёт. Он и в дом вхож, да и хата его прям возле леса стоит. И бобылём он живёт. Лучшего кандидата нам не сыскать, — уверенно произнёс Астафьев, почесав лоб, который в последнее время не покидали глубокие морщины.
— Отлично. Тогда вы с Анатолием Юльевичем вламываетесь в его дом, а мы с Лукой Анатольевичем сходим к одной блудной девке.
— Чего? — одновременно удивлённо выдохнула вся троица моих спутников. Даже старший Кантов отвлёкся от покрытой жирной грязью кочковатой дороги и посмотрел на меня.
Я ухмыльнулся и проговорил:
— Помните ту ведьму из леса? А платок некой Прасковьи Карповны Ряхиной? Вот к ней-то мы с Лукой и нагрянем, да поговорим о внешности той отшельницы, что помогала ей с её греховными делишками. Вдруг это одна и та же женщина?
— И зачем это тебе? — хмуро спросил Всеволод, заломив левую бровь. — Пусть церковь с этим разбирается. У нас имеются дела поважнее.
— Нет-нет-нет! — горячо запротестовал семинарист. — Андрей правильно говорит. Нам надо сходить к Параске. А с Демьяном вы и вправду вдвоём с моим папенькой управитесь.
— Ну, как знаете, — не стал спорить Астафьев и отвернулся.
Мы с Лукой удовлетворённо переглянулись, после чего он взял в руку крестик и стал тихо-тихо молиться, упрашивая Бога помочь в наших нелёгких делах. А я снова посмотрел в окно. Поля уже превратились в северный лес, пахнущий хвоей, чернозёмом и древесной смолой. Правда, все эти запахи практически задушила вонь выхлопных газов, изрыгаемых автомобилем, который с большим трудом пробирался по дороге. Мотор истошно рычал, а колёса иной раз пробуксовывали, наматывая килограммы грязи. Как бы не застрять. Уж больно дорогу развезло после всех этих ливней. Да и ехать придётся не напрямик, а в объезд, ведь путь через Чернолесье закрыт. Из-за этого путешествие станет на несколько часов дольше.
Благо нам всё-таки удалось под вечер без происшествий добраться до той самой развилки, где в прошлый раз мы с Лукой и крестьянином наткнулись на грузовик. Теперь тут красовалась красно-белая будка и шлагбаум, перекрывавший дорогу через Чернолесье. Пара служивых без интереса посмотрела на наш автомобиль и снова скрылась в будке, могущей похвастаться масляным фонарём, сражающимся с первыми сумерками.
— Глядите, чуть ли не каждое второе дерево стоит обгорелым! — ахнул Анатолий Юльевич и заставил машину сбросить скорость, дабы получше разглядеть краешек Чернолесья.
— Ага, — поддакнул Лука и стал истово креститься. — В прошлый раз их было меньше. И вороны здесь летали. Много ворон.
— Да вон они все лежат на земле между деревьями, — бросил остроглазый Всеволод.
Я напряг глаза и действительно сумел различить чёрные птичьи тушки, чьи перья тревожил лёгкий ветерок, несущий на своих крыльях аромат разложения и густой запах горелой древесины.
— Папенька, поехали отсюда скорее. Нехорошее тут место. У меня аж мурашки по спине бегут, — взволнованно протараторил семинарист, глядя на Чернолесье. А там, будто рассерженные пчёлы, носились сотни призраков. Мне удалось увидеть их, впав в транс. И кажется, призраки стали более «реальными».
Мои плечи передёрнулись от одной только мысли, что невидимый барьер падёт, и вся эта орава разлетится по округе. Крови будет столько, что земля и за неделю не сумеет её впитать. Но что же стало причиной появления такого количества существ смерти? Их создала природа или всё-таки чей-то злой разум?
Спустя полчаса мы загнали машину в лес и закидали её ветками, а потом стали пробираться по плутающей между деревьями тропинке, скользкой от грязи. Вокруг уже сгустилась тьма, но Анатолий Юльевич создала шарообразную энергоструктуру, которая худо-бедно освещала наш нелёгкий путь. А он действительно был нелёгким. Древесные иголки и низко висящие ветки так и норовили подло хлестануть по физиономии, а раскисшая почва с большой неохотой выпускала из своих объятий ботинки. Однако никто из нас не жаловался, хотя через несколько вёрст старший Кантов хрипел уже так, будто решил выплюнуть свои лёгкие. И он больше всех обрадовался, когда мы наконец вышли на опушку, расположившуюся по соседству с бревенчатыми домами, построенными без всякого плана.
— Вон та изба принадлежит Демьяну, — ровным голосом произнёс Всеволод и указал рукой на небольшой домик, огороженный плетнём.
— Ну, стало быть, вы идите к нему, а мы с сударем Андреем навестим Параску, — просипел Лука, смахнул со лба мутный пот и глянул на чистое небо с россыпью ярких звёзд.
— Пойдём, только дайте мне дух перевести. Вы-то все молодые, а я… я уже нет, — прохрипел Анатолий Юльевич и с нарочитым кряхтением присел на корточки.
— Где встречаемся, господа? — дельно спросил я, окинув внимательным взглядом близлежащие дома. Почти все люди уже спали, только в одном окошке горела то ли керосинка, то ли свеча.
— Возле особняка Петрова и встретимся. Есть там возле дороги три яблони. Вот около них и свидимся, — решил Астафьев и вопросительно глянул на семинариста, чьё лицо стало ещё более измождённым, а к брови прилипла сосновая иголка.
— Да, знаю это место, — кивнул тот головой, махнул мне рукой и вышел из леса.
Мы двинулись по улице, обходя глубокие лужи и слыша лай собак, перебранивающихся между собой. Иногда в собачьи «дебаты» ввинчивались пронзительные кошачьи визги, протяжное коровье мычание или конское ржание. Лука каждый раз вздрагивал и осенял себя крестным знамением, но с шага не сбивался. И остановился он только возле покосившегося забора, пытающегося стыдливо спрятать неухоженный двор и низенькую избу с перекошенным крыльцом.
— Тут Параска живёт, — проговорил свистящим шёпотом Кантов,
