и твой братец — заигравшиеся щенки. Ваш отец совершил огромную ошибку, позволив стае уйти от традиций. Мы — оборотни, волки, а не люди, а вы… точно ручные обезьяны, принялись перенимать от людского племени все худшее, что есть! Они — пища, а вы мните их себе подобными? Как не стыдно тебе, перед кровью предков!
— Мы изменимся или умрем вместе со всем старым миром. — Спокойно ответил ему Дан. — Истинных пар все меньше… мы вымираем. Наше будущее не в том, чтобы, как прежде, брызгать слюной при одном только упоминании чистой кровной линии, а в том, чтобы научиться жить среди людей и в конце концов стать частью их племени! Ты не сможешь этого изменить, даже если мы с Егором умрем.
— Вот и посмотрим. — Тавр жестко схватил Сашу за горло, заставив Дана дернуться в его сторону. — Когда я стану вожаком по праву сильного, все изменится. Я верну страх, а с ним придет и уважение.
— Они не примут тебя…
— Они примут любого, кто скажет, что готов отомстить! — оборвал его мужчина. — Подумать только, — с фальшивым удивлением и издевкой произнес он, — ты так желал занять место своего отца, что когда у Егора в отличии от тебя самого появилась истинная, задумал погубить и его, и брата! Нет, ну до чего же вероломным ублюдком надо быть, чтобы свалить на него убийство отца, а потом, вступив в сговор с Охотниками, уничтожить и Егора и всех его приближенных… ах, да… тут что-то пошло не так. Михаэлас Лупуль, всем известный старый вояка, не купился на твою уловку, и поспешил мне поведать о своих подозрениях, ну а уж тут вмешался я. Вопреки своим убеждением отправился сюда… ох! И что же увидел? Наши люди мертвы, нет больше свидетелей твоим преступлениям и несостоявшемуся поединку, и только ты, живой и невредимый вручаешь Охотникам обещанный трофей — голову своего родного брата! Ну, как же я мог такое стерпеть? Я пожелал немедленно отомстить за твоего отца, за Егора и всех наших братьев, погибших из-за твоей неуемной алчности! А теперь, бери этот нож и добей его, Дан. Если перестанешь испытывать мое терпение я, так и быть, позволю тебе попрощаться с твоей овечкой и вашим ублюдком.
Я услышала металлический щелчок и резкий звук на низкой ноте — в следующее же мгновение Михаэлас Лупуль упал на землю замертво. Тавр Волконский успел лишь обернуться на звук и рухнул следом, повалившись остолбеневшей Саше в ноги. Рядом со мной с места поднялся Илья и не таясь пошел вперед, убрав оружие за спину.
Я лежала на земле сама не своя, все еще оглушенная случившимся и только когда хрупкая женская фигурка на берегу, подбежала к высокому мужчине и заключила его в объятия, вскочила с места и бросилась вперед, забыв обо всем на свете, кроме мужчины без движения лежавшем на каменистом речном берегу.
Мы сидели с Сашей в соседних креслах и избегали взглядов друг друга. Несмотря на все слова, которые уже были сказаны и в этой комнате, и в машине по пути сюда, мы обе чувствовали, что еще очень много должны были друг другу объяснить, но… Между нами теперь было слишком много этих «но». Я злилась на нее, а она чувствовала это и не смела начать наш разговор первой.
Можно никогда не увидеть правды, если не знать куда смотреть. Вот так, казалось бы, знаешь человека с детства… а он внезапно оказывается не тем, кем ты его считал.
Мы сидели в небольшой гостиной дома, принадлежавшего одному из членов стаи. Как мне сказали, он был заведующим хирургией в весьма известной клинике… вот так, не только бизнесмены и головорезы выходят из оборотней. Хотя, если подумать, хирургия тоже весьма специфическая профессия…
В соседней комнате шла операция — у Егора дела обстояли весьма скверно. Серебряные пули, попавшие в его руку и плечо, отравляли организм, ослабив настолько, что, сбежав от охотников, он уже не мог сражаться. Как сказал Дан, его спасло то, что действие настойки, которую они оба приняли перед боем, начало ослабевать и к нему вернулся человеческий облик, в котором оборотни не так восприимчивы к серебру.
Оторвавшись от охотников, Дан почуял след, которого не могло быть там, в том лесу. Пройдя по нему он нашел у излучины реки обессиленного Егора, Михаэласа Лупуля и Тавра Волконского, который привел с собой Сашу, желая довершить начатое. Заставить одного брата убить другого, а затем лишить жизни невольного убийцу, представив себя спасителем стаи.
Саша… все началось с нее. Точнее с того, что она, ни о чем не подозревающая девушка, устроилась в риэлтерскую фирму, принадлежавшую Тавру Волконскому и внезапно приглянулась его племяннику, заносчивому и своенравному Дану Зловскому. Наследнику не только огромного состояния, но и без пяти минут вожаку. Но Саше дела не было до назойливого ухажера, к тому же, она понятия не имела о том мире, на самом краю которого встала, просто устроившись на работу.
Не получив взаимности, Дан стал практически преследовать девушку… и очень быстро нашлись те, кто придумал, как это использовать.
Тавра Волконского не устраивал курс на сближение с людьми, избранный для стаи старшим Зловским, но еще более того, он был не готов к тому, что сдержанного и спокойного отца сменит сын, беспечный и совершенно безразличный к традициям предков.
Он решил во что бы то ни стало заполучить контроль над Даном, вызнать все его слабости и шантажом заставил Сашу стать его любовницей, чтобы та шпионила для него. Все шло по плану — ровно до тех пор, пока у Саши не появились чувства к Дану, а потом и сама судьба вмешалась.
Дан и Саша встречались тайно, потому что его отец настаивал на том, чтобы он не заводил себе любовницу, как брат, а сосредоточился на поиске истинной, которая бы укрепила его положение. Но, они так часто проводили время вместе, что часть вещей Саши так или иначе перекочевала в квартиру Дана… среди них была книга Булгакова «Мастер и Маргарита», которую я подарила ей перед тем, как моя подруга переехала в Москву.
Этот старый, потрепанный том очень много значил для нас, являлась теплым воспоминанием о нашей дружбе — однажды взятый в шутку с книжной полки в моем доме, он стал нашим оракулом. Мы гадали по книге, спрашивая обо всем волновавшем — учебе, мальчишках… Я подарила ее Саше, чтобы та не забывала о нас,
