Располагайтесь, господин Барятинский, — предложил мне наставник.
И людоедски ухмыльнулся.
Я молча кивнул, подошёл к кровати. Раскатал матрас, взбил тощую подушку, скинул китель и сапоги. Китель свернул и положил поверх подушки. Улёгся, закинув руки за голову. Прохладно, надо будет одеялом накрыться. Но вполне терпимо.
Наставник стоял у двери и таращился на меня, как на невиданное чудо.
— Ты чего не уходишь? — осведомился я.
— Это, что ж вы... и буянить не будете? — недоверчиво спросил наставник.
— А что, надо?
Наставник развёл руками.
— По первости все буянят. Постеля неудобная, свету мало, пол ледяной... Ихнее сиятельство Георгий Венедиктыч страсть как гневались. Сейчас-то ужо притихли. А поначалу — ажно дурниной орали.
— Ихнему сиятельству Георгию Венедиктычу поберечь бы глотку, — хмыкнул я. — Ему ещё с папенькой объясняться... Всё у тебя? Я спать хочу.
— Доброй ночи, ваше сиятельство, — наставник уважительно поклонился. — Ежели понадобится чего, постучите в окошко, — он показал на квадратное окно, прорезанное в двери.
Я кивнул. Наставник вышел — а я забыл о нём раньше, чем перестал скрежетать ключ в замочной скважине.
Карцером меня, в отличие от Жоржа, было не удивить и не напугать. Здесь, к слову, условия содержания были исключительно гуманными — по крайней мере, куда лучше, чем те, в которых мне когда-то доводилось оказываться. Мне было глубоко плевать на холод, тощую постель и голые каменные стены. Я размышлял о разговоре с Белозеровым.
И чем дольше думал о нём, тем всё больше укреплялся в мысли: белые маги не «вырождаются». Нет! На них ведут планомерную охоту, цель которой — тотальное уничтожение. Говоря языком моего мира, геноцид. И эта война ведётся на всех возможных уровнях: начиная с поливания белых магов грязью в СМИ, через воздействие каким-то образом на их физическое здоровье, препятствующее продолжению рода — и заканчивая тупым истреблением самых выдающихся представителей белых.
Одним из таких представителей был мой отец — по словам деда, один из самых сильных магов. Александр Барятинский погиб именно в результате этой охоты, а вовсе не из-за несчастного случая во время дуэли. Его подло и жестоко убили — вместе с секундантами, чтобы не осталось свидетелей. И после смерти Александра наш род, вероятно, с чистой душой сбросили со счетов.
Дед — стар, и моложе не становится. С каждым прожитым годом он всё больше теряет силы. Надиной магии хватает разве что на косметические процедуры. Костя — известный на весь Петербург недалёкий шалопай...
Гхм. Хотя теперь, после того как вскрылись подробности смерти Александра Барятинского, я уже и в случайности «несчастного случая», произошедшего с Костей, не уверен. Надо будет разузнать у Анатоля детали — как это всё вообще было? Кто подбил Костю на прыжок с моста, кто присутствовал рядом? Ведь, по словам деда, Костю должна была защитить родовая магия! То есть, условно, должно было сработать то, что в моём мире называют защитой от дурака, некий предохранитель. Но он не сработал.
До сих пор дед — а вместе с ним и я — списывали это на случайность. Что-то там, в родовой магии, поломалось. Сейчас же, получив новые данные, я думал о том, что и парашюты иногда не раскрываются. Крайне редко, но бывает — и на этот случай в комплекте предусмотрен запасной парашют. Но речь сейчас не о нём. А о том, что, если парашют не раскрылся — это вовсе не обязательно недостаток его конструкции. Кто-то мог попросту испортить механизм раскрытия. Не дать ему сработать. А запасного «парашюта» у Кости не было...
Однако западня в итоге не сработала. Григорий Михайлович Барятинский не позволил внуку умереть. А сам внук каким-то неведомым образом после удара о воду многократно приумножил свои магические способности. Вот уж сюрприз, так сюрприз! Вместо запланированного истребления врага на корню чёрные маги обрели нового противника. Сильного, бесстрашного, без раздумий принимающего любой вызов, да к тому же весьма изобретательного — в этом у них было время убедиться. Из чего последовало очевидное и логичное решение: этого нового противника необходимо уничтожить. Что, собственно, сейчас и происходит — у меня на глазах и при моём непосредственном участии.
Теперь я уже не сомневался, что пожар в театре был устроен с единственной целью: погубить меня. В том, что противник не гнушается никакими методами, после разговора с Белозеровым сомнений не осталось. Расчёт, вероятно, был на то, что я запаникую и не смогу выбраться из горящего здания.
А относительно того, кто именно устроил пожар — тут мог теряться в догадках разве что Белозеров. Для меня всё было предельно ясно.
Попытка первая: водоворот в пруду. Покушение произошло во время Игры, распорядителем которой был Илларион Юсупов, а участником — Жорж. Который, к слову, находился в непосредственной близости от меня. Кто из них наколдовал водоворот — в данном случае дело десятое.
Попытка вторая: ожившая башня. Тут уже Жорж вряд ли бы справился, Белозеров упоминал аж четырнадцатый магический уровень. Тут я, скорее, ставлю на Иллариона. Хотя, возможно, трудились бок о бок, по-семейному.
Попытка третья: дуэль. Ну, тут и думать не о чем.
И, наконец, театр. Моему посещению которого — ха! — предшествовала наша — весьма эмоциональная! — беседа с Венедиктом Юсуповым. В ходе которой он, кстати, тоже попытался скормить меня рыбам... Но с рыбами не сложилось. Да ещё стало очевидно, что в скором времени я отберу у Венедикта Георгиевича одну из его самых сладких кормушек.
Отследить мои перемещения труда, видимо, не составило. А то, что я не встретил Юсупова в театре, вовсе не означает, что его там не было. В конце концов, умение изменять внешность вряд ли доступно одной только Наде — не удивлюсь, если такого рода магические амулеты давно поставлены на поток...
Н-да.
Получается, что против меня развернуты полномасштабные боевые действия. И что делать?
Очевидный ответ — вернуться домой. Превратить Барятино в неприступную крепость. По периметру расставить пулемёты, выкопать на заднем дворе подземный бункер и укрыться в нём до конца своих дней... Учитывая, что призвали меня сюда для того, чтобы дать отпор чёрным магам — отличная перспектива. Просто восхитительная.
Я встал, прошёлся по камере. Посмотрел на окошко в двери. Подумав, постучал.
— Ваше сиятельство? — В окошке появилось лицо наставника.
— Сигаретой не угостишь? — попросил я.
Дядька сделал строгое лицо:
— Не положено!
— Понимаю, — кивнул я. — Клянусь, что никому не проболтаюсь. Если вдруг чего
