моем запястье наконец разжались. Я не сразу поняла, что все закончилось. Антон вцепился в волосы и отошел от меня на другой конец зала. Куда он дел пистолет, я понятия не имела. Мысли рассыпались. Зато звон, кажется, прекратился.
Сердце неистово громыхало в грудной клетке, точно хотело сбежать. Прочь от этого места. От этого человека.
– Может, на воздух? – Ваня пытался поймать мой взгляд. – Ты как? Идти можешь?
Я неуверенно кивнула, хотя ноги были ватные.
– Нин, пойдешь с нами? Там кино на третьем этаже есть. И кофе.
Перед глазами расплывались круги. По-моему, Ваня поддерживал меня за локоть.
– Стой.
С затылка до копчика прокатились мурашки. Я никогда не боялась Антона. Это же Антон. Он бы никогда…
– Подожди.
Он обошел нас и остановился в полуметре, не отрывая взгляда от моей опущенной руки.
– Сильно болит?
Я мотнула головой, не доверяя голосу. Лучше бы у меня и дальше звенело в ушах.
– Я не… – Он запнулся. – Можешь подвигать пальцем?
Я слабо шевельнула рукой. Когда-то он защищал меня. А теперь ненавидит.
– Мы пойдем на третий этаж, Тоха, – уверенно сказал Ваня. – О̓кей?
Воздух вокруг нас заиндевел. Мне впервые пришло в голову, что Антон может и не выпустить нас.
– Идите.
Когда дверь за нами закрылась, я поняла, что все это время дышала крошечными неглубокими вдохами.
– Ох-ре-неть. – Нина повернулась ко мне. Косая челка упала на лоб, но не закрыла судорожно блестящие глаза. – Вот это страсти!
Все это время я знала, что так будет.
Два года я обманывала себя, полагая, что раз ничего не происходит неделю, месяц, год, значит, не случится и впредь. Я думала, что опасность миновала, что я смогу просто жить дальше. Избежать наказания за содеянное. Но я ошибалась.
Второй день мы тряслись по ухабистой дороге – два преступника и ребенок. Чем дольше мы ехали, тем больше я убеждалась: это с самого начала было плохой идеей. Антон забрал меня и Милану, спрятал Ваньку у бывшего сослуживца, снялся с места и первые несколько часов гнал так, словно нас с мигалками преследовала полиция. Но расстояние от города увеличивалось, поток машин редел, ночь утапливала огни в сизом мареве, а погоня так и не появлялась. Зато множились вопросы в моей голове. Почему именно сейчас? Точно ли это Дарина? С чего Антон решил, что опасность угрожает Милане и Ване? Ведь, кроме нас и Лестера, в том зале никого не было. Никто, кроме нас, не виноват.
Я несколько раз пыталась расспросить его, но то Милана начинала клянчить попить, поесть, на ручки, побегать, попрыгать, яблочко, мармеладки, игрушку, то звонил телефон – Антон с кем-то переговаривался рублеными фразами, не называя собеседника по имени. Мне он сказал только, чтобы я не проявляла силу. Но толком поговорить нам так и не удалось.
Я украдкой подняла на него глаза – Антон вел молча, не отрывая задумчивого взгляда от дороги. Левая рука расслабленно лежала на руле, правая легко касалась подбородка с отросшей щетиной. Остатки вечернего солнца светили ему в глаза, он щурился – на коже отчетливо проступали лучики морщин. В профиль его подбородок казался скошенным, от правого уха под ворот свитера тянулась вереница белесых шрамов.
– Что? – Заметив, что я на него смотрю, Антон слегка повернул голову. – Пить? Есть? Пи2сать?
Я хмыкнула.
– Очень смешно.
На заднем сиденье, укрытая розовым одеяльцем, спала Милана. Я втайне ей завидовала. Ночь выдалась беспокойная: Антон настоял, чтобы в номере старого отеля мы ночевали вместе. Я подскакивала каждый раз, как Милана начинала хныкать, а он молча вставал, менял ей подгузник и начинал ходить по номеру, тихонько укачивая.
И после этого у него еще остались силы шутить.
– Как насчет поговорить? – негромко спросила я.
– Давай. – Он плавно притормозил, пропуская вперед грузовик.
На нем были те же вещи, что и в день отъезда: черные джинсы и свитер, который по виду совсем не грел. Но его, похоже, это не волновало.
– Ты такой спокойный, потому что у тебя есть план? – мрачно поинтересовалась я.
– Ну.
– И когда ты мне о нем расскажешь?
– Когда приедем в безопасное место.
Милана завозилась, зачмокала губами во сне. Мишка, которого она прижимала к себе, скользнул на пол. Только бы не проснулась…
– И где оно, это место?
– Скоро увидишь. – Антон плавно свернул туда, где, согласно синему указателю, располагалась деревня Переборы.
Я вернулась к ноутбуку. Модем с мобильным интернетом работал с перебоями, но кое-как отслеживать запущенные кампании удавалось. Я даже занялась макетом для кофейни. Визуал был готов, осталось только придумать слоган. «Отдохните, пока ваши дети играют рядом»? Или так: «Если вы решите сбежать от детей, мы вас ждем».
– Па… – капризно протянула Милана. – Фа!
– Сейчас, Милаша, – мягко пообещал Антон.
– Фа! Па! Фатик! Папапа!
Я захлопнула ноутбук.
– Долго еще?
– Почти приехали.
Антон внимательно глянул в зеркало заднего вида и включил поворотники. За время в дороге я научилась отличать этот взгляд от сотни других – Антон проверял, нет ли за нами хвостов.
В густеющей темноте с двух сторон от дороги потянулись ряды покосившихся домиков. Мы остановились у самого последнего. Он был широким и приземистым, с каменным фундаментом и остатками калитки вокруг. Крыльцо напоминало перевернутый треугольник – в темноте белели две крест накрест сбитые доски.
Милана издала предупреждающий звук и тут же заревела.
– Сейчас, Милаша. Получишь своего Фантика.
Антон заглушил мотор. Вышел из машины и растворился в темноте – видно, пошел проверять местность. Я тоже вылезла и с наслаждением глотнула непривычно свежий воздух. У лица замерло белесое облачко пара – вдалеке от города было заметно холоднее.
– Антон!
Он вынырнул из черноты.
– Все в порядке.
Он вызволил орущую Милану из детского кресла, сунул ей в руки потрепанного мишку и, обхватив одной рукой, пошел к крыльцу.
– Смотри, Милаша, приехали. Сейчас войдем, – приговаривал он, пока возился с дверью, – и будем показывать Фантику новый дом.
Я огляделась. Деревня выглядела нежилой. Свет в окнах не горел, заборы были покосившимися. Интересно, здесь есть электричество? А вода? Небось еще и туалет на улице…
– Сейчас тебя переоденем. – Антон наконец открыл дверь. – Вера!
Двадцать два года уже Вера…
Кинув последний взгляд на замершую деревню, я поплелась за ним.
Внутри дом пах сыростью и прелым деревом. Прихожая сразу переходила в темную кухню. Где-то мерно капала вода. Ну. По крайней мере, тут есть кран. Дальнее окно было заколочено, свет проникал только из ближнего. Ветер на мгновение разогнал
