дружеские и деловые рамки. Крайне сложно общаться с женщиной, с которой ты никак и ни под каким соусом не хочешь близких отношений.
Усугубляла ситуацию её железобетонная уверенность в том, что Тимофей влюблён в неё. Каринэ давно убедила себя: он сдерживает и скрывает свои чувства, боясь, что семья Абгарян не примет его. Как минимум раз в год между ними происходили подобные диалоги:
«– Давай всё продадим и сбежим? – льнула к нему и вздыхала экзальтированная дама с сильно запоздавшей наивностью.
– Тебе продавать нечего, а я никуда сбегать не собираюсь, – устало отвечал медиум, видя её ссору с братом в недавнем прошлом. – Вартан желает тебе только добра.
– Мой брат – тиран и монстр! – шипела она злой кошкой.
– Он старший в семье, на нём огромная ответственность. Он заботится о тебе и остальных сёстрах, устраивает будущее своих детей и племянников, ведёт семейные дела. Не будь тираном, Вартан бы просто не вывез вас всех.
– Это страшный человек, он не даёт мне жить так, как я хочу!
– Ты не умеешь жить одна. И брат хочет уберечь тебя от посягательств разных проходимцев!».
Полянский легко пожал её руки и указал на диван в гостиной. Видел, что она расстроилась, оставшись без объятий, но не хотел обманывать и обнадёживать.
– Присаживайся, Кара. С чем пожаловала? Могла бы просто позвонить, – Тимофей уселся в кресло напротив неё.
Стройные ноги спрятаны под тяжёлой волной юбки. Каринэ всегда прямая, с гордой осанкой княжны. Она взяла себя в руки, но всё равно с тревогой следила за тем, как он двигается.
– Приехала позвать тебя в гости. Моя подруга недавно устраивала вечер, там была очень интересная девушка. Знаешь, как в старом кино, спиритический сеанс, двигающийся столик, разговор с духами умерших. И гадания! Было здорово и весело! Другая моя приятельница позвала её с братом к себе. Поедем с тобой вдвоём? – она хитро улыбнулась. – Познакомишься с конкурентами.
– У меня не может быть конкурентов, Кара, ты слишком впечатлительная, – Полянский лениво отмахнулся. – Они мошенники, не связывайся.
– Но ты же не видел, как она работает! Это нечто! Я же сама сидела за тем столом, он действительно подскакивал на месте! И она столько сказала о присутствующих! Это было потрясающе! Ты мне не веришь?
Неуловимым текучим движением она переместилась с дивана на широкий подлокотник его кресла.
– Ну, прошу тебя! – женщина склонилась над ним.
– Нет. Я не скоро выберусь из дома. Мне нужно отдыхать... Ай, Кара! Осторожно! – Тимофей судорожно вдохнул сквозь зубы, когда она привалилась слева к раненому плечу.
– Прости! Прости! – залепетала Каринэ, отскочив в сторону.
– Кара, – поморщился Полянский. – Ещё раз. Не связывайся с этими жуликами.
– Тебе больно?
– Уже нет. Извини, пока из меня собеседник и спутник так себе. В гости не поеду. Я устал, извини.
– Хорошо, Сирелис, не сердись! – её глаза обжигали.
«Любимый». Вот на что мне эта любовь? Надеюсь, она ещё пару раз овдовеет, пока придёт моя очередь уйти на покой и сдаться в надёжные крепкие руки. Ведь не самый плохой вариант, по сути, будет холить, лелеять, обожать и вкусно кормить... Эх, сейчас бы к чаю пахлаву с мёдом! Стыдись, ты – обжора и бессовестный потребитель!».
Каринэ прошла в туалет, оставив на диване сумочку с брендовой блестяшкой. Полянский секунд десять внимательно смотрел на неё, потом протянул правую руку в сторону сумки и сосредоточился, опустив веки.
Непостижимо! Тимофей увидел чёрную косметичку, смартфон в перламутровом красном чехле и небольшую книжку. И даже смог прочесть несколько строчек аннотации на мягкой обложке. Раньше он не умел ничего подобного!
Пальцы задрожали, и рука упала на колени, будто бы он несколько минут удерживал чугунную гирю. Ещё слишком тяжело. Нужно будет испытать себя позже, когда наберётся сил. В этот момент в гостиную вернулась его гостья.
– Кара, что ты читаешь? – удручённо покачал головой.
– Что?
– У тебя в сумке книга. Кажется, муть редкостная.
– Ты что, в моих вещах рылся?
– Мне это не нужно, ты забыла.
– Но как...
– Там написано: «жертвенная и разрушающая любовь, глупые ошибки и желание мести, тонны недопонимания и эротизма...».
Чёрные густые брови поражённо изогнулись в искреннем удивлении. Каринэ расстегнула сумочку, молча достала книжицу и показала ему обложку со словами. Глядя огромными блестящими глазами, тихонько обняла и нежно поцеловала на прощание.
– Ты – чудо, Сирелис! Позвони мне, любимый.
«Она так доверчива! Нельзя, чтобы её снова обманули!» – грустно подумал Полянский.
5.
Светлана Матвеева помогала накрыть на стол к завтраку. Расставила было чайные пары, но встретила раздражённый взгляд свекрови, вошедшей на кухню. Та зло сжала губы, это её любимый сервиз – тонкий фарфор в бордовых розочках.
– Да что ж это такое! Что за бардак в доме! – фыркнула Клавдия Егоровна и стала передвигать блюдца с чашками, устанавливая единственно верный, свой порядок.
Светлана только вздохнула, вот всю жизнь так. Хоть делай, хоть не делай, всё одно, останешься кругом не такая и во всём виноватая. Вот Костя зашёл, на неё даже глаз не поднял, матери боится. Слюнтяй, но ведь муж любимый. Уселся завтракать. Она ему вилку подвинула, а Костя локтем задел уронил на пол.
– Бестолковые вы, молодые, все! – проворчала свекровь.
Костя сжался весь от замечания матери, а Света приветливо кивнула Алине, сестре мужа. Золовка, свежая и улыбчивая, принарядилась и накрасилась, сегодня поедет в город на работу. Вот Светлане бы так: ездить куда-то, делать что-то полезное и интересное, деньги зарабатывать, чтоб у мужа на колготки не клянчить. Но нет, сидит в этом доме, как в золотом тереме, только и дел, что корячиться по хозяйству, вытирай, да полируй, бельё, продукты, пятое, десятое. И никто спасибо не скажет, Клавдия Егоровна ходит по пятам, и бубнит, то не то, это не это, всё по-своему переделывает.
Алина налила себе кофе, села напротив матери.
– Ты обещала рассказать, как у Розы была в гостях, – напомнила та дочке.
– Ой, слушайте, это было что-то с чем-то! – Алина разломила, кроша, бисквит. – Роза Ашотовна пригласила Татьяну, а Залесские, брат с сестрой, эти вроде как её протеже. Тата их и привезла. Ну, сначала ужин в беседке, как обычно. Ещё Карповичи были и Арутюнян приехала.
– Какая Арутюнян? – переспросила Клавдия
