Ознакомительная версия.
Засыпая, я вспомнила, что так и не поблагодарила Пересвета. Достала сотовый и обнаружила, что всё-таки отправила ему сообщение. Видимо, случайно нажала на кнопку. Но так как дописать я его не успела, получателю ушло слово «спаси». Что он должен подумать? И набрала: «я хотела сказать спасибо». В ответ пришло: «догадался».
О чём он догадался? А вдруг я и вправду нуждалась в спасении? Добрыня вон прилетел. Орёл! Зачем я ему нагрубила? Плохая девочка…
На другой день на общей кухне велись разговоры о том, что Храбр Сивогривов – герой. Он ночью вытащил из пруда двух подростков, которые зачем-то поволоклись на слабый весенний лёд. Пруд в парке неглубокий, но утонуть можно и в раковине. К тому же вода ледяная, на улице темно, а глупцы – в дугаря. Сильно сомневаюсь, что недальновидные юноши полезли на лёд с трезвой головой.
Появилось предположение, что теперь коалиционеры должны прикусить язычки.
Мы с Лучезарой едва успели выпить кофе, как позвонил Дубинин и сообщил, что готов ехать к Дому Посланий. Ещё бы ему не торопиться! Я сказала, мол, оденусь и зайду за ним. Милораду не терпелось. Он ответил, что спустится вниз и подождёт меня на крыльце. Я начала лепетать: не знаю, как скоро буду готова, лучше сиди дома, жди…
Мне хотелось увидеть Пересвета.
Напрасные старания.
Когда зашла за братцем, он послушно сидел и ждал в тоскливом одиночестве. Я понадеялась, что убедительно скрыла разочарование. Мы спустились, обсуждая подвиг Храбра. А на крыльце заметили его самого. Они с Добрыней стояли, прислонившись к перилам, и вели беседу с незнакомыми мне девицами. Девицы вовсю кокетничали, и я сразу ощутила к ним жуткую неприязнь. Мы подошли поздороваться. Добрыня даже не посмотрел в мою сторону. Зато Храбр окинул оценивающим взглядом.
Интересно, о чём он думает? Раньше меня в упор не замечал…
Глядя на то, с какой убойной дозой обаяния Добрыня улыбается девицам, я решила было оттащить его в сторону и признаться, что ужас как стыдно за мой вчерашний выпад. И вправду стыдно. Где-то очень глубоко в душе. А ещё мне Добрыня полночи снился. То в теле человека, то в образе орла. Вообще, после Лучезариного удара я стала видеть много ярких, иногда странных снов. Спросила у неё, связано ли это с заклятием. Она пожала плечами. Понимает ли ведьма хоть что-нибудь в колдовстве? И что понимаю я? Чего жду от Добрыни?
Наверное, опять забуду про то, что не собиралась извиняться перед Забытым.
В моей голове происходил такой диалог:
Ego: Тебе пора ехать. В конце концов, просто некрасиво так себя вести. Наверняка Добрыня считает тебя истеричкой.
Alter ego: Уводи его подальше и улыбайся! Это же твой поклонник.
Ego: Отвратительно! Нельзя совершать бестолковые поступки часто.
Alter ego: Глупо. Нельзя предоставить этим девчонкам свободный доступ… хотя, иди уже лесом, они вон какие хорошенькие…
По дороге, чтобы отвлечь Милорада от мыслей о его материальном неблагополучии, я болтала о том, что новенького затевает Лучезара каждый вечер. Какие противоколдовские идеи реализует она, пробуя их на мне. Про ежедневный массаж он знал. Но, кроме того, Чародейка готовила зелья из трав (по ночам, разумеется), шептала заговоры на воду (на обычную, из-под крана – воду из источника мы уже всю на меня извели) и учила неким заумным фразам. Их непременно требовалось произносить одиннадцать раз перед сном. Я ни во что не верила, но послушно исполняла, руководствуясь принципом: а вдруг? Верещагина хотела ещё пропичкать меня синтетическими таблетками со сложным, неродным названием, но получила категорический отказ. Не до такой степени я готова пробовать всё подряд.
Действия не давали результата, но мы не останавливались.
– И в храм Рода ездила, – завершила рассказ я.
Дубинин фыркнул:
– Все становятся верующими, когда невзгоды наваливаются.
– Ну, не повредит же, – промыслила я вслух (хотя в глубине души сомневалась), спускаясь в подземный пешеходный переход. – Да и ведьма думает, что такие вещи очень даже на пользу.
– Да какая она ведьма?! – вспыхнул Милорад. – Что она ведает? Ведьмы – мудрые, добрые женщины, умеющие держать свои силы в узде. А Верещагина – безмозглая колдунья. Собственное заклятие снять не может. Вьюжина, почему бы тебе не отправить всё на самотёк? Махнуть рукой, пусть само рассасывается. Ты страдаешь, мучаешь себя. С лица спала. Может, просто плюнуть?
– Не могу я плюнуть. Плюнуть – значит смириться. Пока я совершаю любые, даже абсолютно нелепые манипуляции, я понимаю, что борюсь. А брошу борьбу, и что тогда? Начну день за днём ныть, какая я несчастная. Ты же терпеть не можешь моё нытьё.
Мы поднялись из активно торгующего перехода, прошли мимо коммерческих палаток и ларцов и вошли в двери подземки, постоянно норовящие не подчиниться. У меня зазвонил мобильник. Упрямый Радмилкин голос пробивался сквозь шумы, какие окружали и её и меня. Вчера они в парке вволю объедались блинами с икрой (пусть Барышникова не стонет после этого, что с трудом влезает в привычную одежду…
…как я частенько жаловалась, когда работала у Владимира), а потом встретились с Забытыми. Те подошли уже ближе к полуночи. И вечер-ночь получился замечательный, только Сивогривов ненадолго отвлёкся, чтобы совершить подвиг. А позднее, когда все уговаривали его пойти домой, дабы переодеться в сухое, Храбр демонстрировал полное бесстрашие перед воспалением лёгких.
– Короче, сегодня мы всей сворой идём играть в кегли. Ты же не против, если я буду играть, усиленно соприкасаясь рукавами с Добрыней? Причём не только в кегли?
Моё alter ego встрепенулось и начало судорожно подбирать слова, достойные Радмилки. Но ego посмотрело на него со значением. Милорад торопил. У него свербило. Я решила, что поездка к ДП важней.
– Делай что хочешь. Всё, пока. Я спускаюсь вниз, сейчас связь пропадёт.
Связь бы не пропала. Многие в поездах треплются по мобильникам. Только шумно же.
Дом Посланий находится почти в центре Великограда. В этом месте несколько веток подземки пересекаются. Три станции рядом: «Калашный ряд», «Великокняжеская библиотека» и «Почтовая». Многоэтажье ящиков мы нашли быстро. Лучезара подробно объяснила, в какую подворотню свернуть. Мне казалось, что Почтамт построен в более открытом месте. Что виден издалека и выглядит внушительно. На самом деле здание терялось в окружении более высоких и красивых. Не знай я наверняка, что это за место, и не подумала бы приглядеться. Тем более войти во двор.
Подходя к круглой постройке, мы заметили светомобиль со знаками Чародейной стражи на боках. Он стоял возле арочного прохода в нутро Дома Посланий.
– Слушай меня внимательно, – в Милораде проснулся конспиратор, он принялся изображать, что травит байки. – Вертим башками в разные стороны, всему удивляемся. Если они подойдут к нам – выбрасывай ключ. Хорошо бы на клумбу, при условии, что внутри она есть. На камни, понятно, не стоит. А я языком молоть буду.
– Ничего, что на ключе мои отпечатки? – я вступила в союз конспираторов, сделала вид, мол, байки меня веселят. – Вдруг его Численные изучать станут? А Чародейные эксперты, насколько я знаю, нематериальную память считывают. Или как это называется?
– Нематериальная память! Ну ты сказанёшь иногда, Вьюжина. Да и с чего бы им к нам подойти? Верно? – Дубининская улыбка выглядела натянутой, думаю, даже издалека.
Мы свернули в арку и вскоре попали в идеально круглый двор, выложенный брусчаткой. Ни малейшего намёка на клумбу.
Я посмотрела вверх, покрутилась, издала удивлённый возглас. Подозревала, что ящиков очень много, и на картинках видела в Кружеве, но действительных масштабов представить не могла. В жизни круглый двор выглядел немного иначе.
Возле стены, не имеющей конца, стояло несколько основательных конструкций. Лестниц разной высоты. Одни около двух аршин в высоту, простенькие. Их легко поднять и перетащить куда нужно. Другие аршин пять, на четырёх ногах, на колёсах. Тяжёлые. Мне подумалось, что ящики на высоте третьего этажа принадлежат исключительно молодым людям. Представить старушку, карабкающуюся на такое устройство, оказалось сложно. Одна встроенная каменная лестница вела сразу на балкон на уровне четвёртого этажа, откуда имелась возможность подняться и выше. Но нам это не понадобилось. Милорад по специальным указателям обнаружил Лучезарин ящик под номером 10212 где-то между вторым и третьим этажами и поинтересовался, кто из нас полезет.
– Да уж уступи сестрице, – сказала я, после чего подошла к лестнице, каковая, по моему мнению, как раз дотягивала до десятитысячных ящиков. Сдвинуть агрегат не получилось. Дубинин вздохнул:
– Серость ты необразованная, Вьюжина.
Встал рядом и надавил на не замеченный мною рычажок. Колёса освободились от захвата, и конструкция легко покатилась вперёд. Остановив её где нужно, Милорад вернул рычажок на место.
Ознакомительная версия.
