мостки из железных листов с приваренными перилами. И все это было опутано настоящим клубком разноцветных и разномастных труб с вентилями, торчащими из каждого квадратного метра.
Одна из больших бочек была грубо вскрыта непонятно чем — в ее боковине зияла огромная дыра, а кусок обшивки, то ли вырванный, то ли выгрызенный, валялся рядом. Возле бочки, в которой что-то плескалось, отсвечивая ядовито-зеленым на стенки, стояло полтора десятка человек, или, вернее будет сказать, реадизайнеров. Один из них стоял, подняв руки, и вытянув их прямо в сторону вскрытой бочки. Я моргнул, на мгновение глядя сквозь веки и убедился в том, что от кончиком пальцев в цистерну тянутся нити праны.
Реадизайнер что-то делал с водой. Как-то изменял, наверняка, чтобы отравить весь город, или как минимум огромную его часть, ведь водоканал снабжает весь город!
Вот почему они напали! Их целью был не террористический акт как таковой, не страх, который он посеет, и не разрушения, которые они причинили там, наверху — это все лишь отвлекающий маневр, призванный оттянуть на себя внимание от реальной проблемы — от отравленной воды! Ведь когда жители в городе начнут умирать непонятно от чего, почти все они будут уже отравлены, а кто еще нет — обязательно отравится за то время, что будут искать источник отравы!
Но как мне им помешать? Пока что меня не заметили, но у меня есть только несколько секунд, пока за моей спиной не возникнет шумная толпа моих реадизайнеров, которые неминуемо привлекут внимание заговорщиков. А что потом? Наверняка они просто закроют своего отравителя всеми щитами, какими только получится, ведь не в их интересах будет вступать в бой — все, что им надо, это просто дать ему закончить начатое!..
Закончить начатое…
Закончить…
А ведь это может сработать!
На мгновение обернувшись и поняв, что моя группа уже почти подошла, я вскинул левую руку, формируя в ней лук, и правую, доставая из воздуха стрелу.
Теперь главное, чтобы я все правильно понял. Чтобы я все правильно рассчитал. Потому что, если нет — мне будет очень сложно объяснить все произошедшее Арбитру…
Натянув лук и прицелившись, я пустил точно в спину врагу, целясь под левую лопатку. Точно в сердце.
Глава 3. Пат
Стрела пробила врага навылет, прошивая сердце и обрекая реадизайнера на смерть в течение нескольких секунд.
А чтобы эти секунды прошли как можно быстрее, стрела исторгла из себя прановый заряд, заключивший противника в купол, изменяющий время внутри себя. Точно такой же купол, как и все те, которыми я пользовался до этого. С одной лишь разницей — этот экземпляр не замедлял время внутри себя, а наоборот — ускорял.
Вспомнив досконально, как я располагал прану в наконечнике, чтобы сотворить купол, я сделал ровно наоборот. Я не стал наполнять ею наконечник, для того, чтобы потом спрессовать потом в одну точку, а наоборот — влил максимальный объем в границы наконечника, оставив сердцевину пустой.
И это сработало. Человек после смертельного поражения сердца живет шесть-семь секунд, если не оказать ему мгновенную помощь.
Моей цели хватило одной секунды. Еще никто из заговорщиков не успел понять, что происходит, не успел меня заметить, не успел даже обернуться, а реадизайнер, пытавшийся отравить воду, уже успел схватиться одной рукой за грудь, ею же попытаться вытащить из себя стрелу, и наконец упасть замертво.
И все это время из его свободной руки продолжала литься прана, исчезая во вскрытой бочке.
Привычного выброса, которые я уже привык проглатывать, словно необходимое для лечения снадобье — не было. Прана продолжала литься из пальцев заговорщика в бочку, причудливо изгибаясь по пути.
Я опустил лук, глубоко вдохнул и закрыл глаза, глядя сквозь веки на то место, где лежала мертвая Дон Йен. Последние капли праны из ее тела перетекали в бочку, которая уже сияла накопленными запасами, как новогодняя елка. Прана уже не помещалась в ней, бочка трещала по эфемерным, не существующим в реальности, как не существовало для праны дырки в боковине, швам, но продолжала и продолжала наполняться.
И наконец от нее по земле прокатилась волна голубой праны, словно кто-то кинул камень в озеро.
Все это заняло не больше секунды реального времени, и за моей спиной как раз раздались громкие шаги моей группы, которая нагоняла меня.
И все присутствующие в зале обернулись на эти шаги. И только сейчас увидели убитого.
— Мэйли! — ахнул один из них, кидаясь к убитому, а, вернее, к убитой, как сейчас стало видно. — Какого хрена?!
— Эй, что за дела?! — подал голос кто-то другой. — Вы кто еще такие?!
Тот, который побежал к убитой, и быстро проверил ее пульс, поднял голову и сосредоточил на мне взгляд:
— Этот сукин сын! Я его знаю, это ублюдок Ратко, лучник сраный!
Я молчал, не отвечая ни на оскорбления, ни на ругательства в свой адрес. Я ждал.
— А с ним кто?! Кто это такие?!
— Явно не друзья. — процедил один из заговорщиков — рыжий и веснушчатый. — Я вижу среди вас оранжевую прану. Файерс?
— Файерс, Файерс. — издевательски проблеял из-за моей спины знакомый голос Филиппа. — Я смотрю, Стэн, ты так и не отказался от своей привычки обижать тех, кто послабее!
— Филипп! — мгновенно побледнел рыжий. — Сука, я твой голос даже в гробу узнаю!
— А вот про гроб это я могу тебе обеспечить. — процедил Филипп, и моего уха коснулось приглушенное звяканье крышки зажигалки. — Ублюдок.
— Так вы что, пришли сюда, чтобы остановить нас?! — хмыкнул заговорщик-пиромант, быстро беря себя в руки.
— Если ты не заметил, очень даже остановили. — в тон ему ответил кто-то еще, я не видел кто. — Осталось разве что рожи вам начистить… Ну или действительно — в гробы положить.
— Да? — Стэн посмотрел на меня взглядом, похожим на тот, которым мясник смотрит на корову. — Молодцы, остановили. Убив одного из наших. В городе. Да у вас совсем мозгов нет!
И, едва только он это сказал, по глазам резанула яркая вспышка, настолько ослепительная, что мне
