с кровати.
Некоторым моих слов было недостаточно, так что я с улыбкой добавил:
— Это приказ.
Теперь уже никто не рыпался.
Я обвёл их взглядом и обозначил поклон:
— Воители и Воительницы, от души благодарю вас за всё, что вы сегодня сделали.
— Это ж наш долг, Ваше Сиятельство, — пробасил Бром — здоровяк, из постоянной пятёрки Пожарской.
— Вот за исполнение долга я и благодарю. Молодцы.
— Да и как можно иначе-то? — удивилась громадная воительницы Зоя, у которой была перебинтовано половина головы. — Госпожу в обиду не дадим! Ну и вас теперь тоже!
Бабища осеклась, подумав, что только что нагрубила графу.
Я же весело рассмеялся. Ребята поддержали моё веселье.
— Ладно, отдыхайте! Уверен, скоро пойдёте на поправку! — на прощанье сказал я. А затем, уже у двери развернулся и добавил: — Полагаю, Ярослава Васильевна вас наградой не обижает и впредь не обидит. Но я тоже хочу поучаствовать в этом священном действии. За сегодняшний бой всем дополнительная премия от меня лично!
В общем, уходили мы из лазарета под радостное гиканье «пациентов».
— Доктор, а им можно так веселиться? — спросила меня на улице Яра. В глазах её тоже уже играли бесята.
— И даже нужно, — ответил я легко.
Мои ребята тоже сегодня радовались, когда я всем объявил премию. Хотя… реально же все эти бойцы — «мои ребята». И все они мои гвардейцы. Тот же Бром — в первую очередь гвардеец Пожарской. Но Пожарская мой вассал, так что Бром и мой гвардеец тоже.
Нужно придумать какое-нибудь название для тех гвардейцев, которые только мои. Вроде Васи, Олега и их пассий. Почему-то в местных реалиях такого названия нет.
Решено! Только мои гвардейцы отныне будут называться батальон. Нужно сказать Васе, что он теперь ИО главы первого батальона гвардии графа Белозерова.
Но всё это по возвращении. Здесь у Пожарской, есть у меня ещё одно дело.
Вспомнив о нём, я посерьёзнел. Яра сразу заметила изменение выражения моего лица.
— Хочешь сам с ним поговорить? — уточнила она. — Он сейчас маленько не в себе.
— Поговорю сам. Обязательно, — хмуро ответил я. — Ты сказала, что смогла выбить из него кое-что любопытное. Внимательно тебя слушаю.
Яра расплылась в ехидной улыбке, явно собираясь начать какую-нибудь свою женскую игру. Но видя, что я не улыбаюсь в ответ, хмыкнула, кашлянула в сторону и произнесла:
— Третий сынок Стрижова-старшего подробностей больших не знает… Хотя добрый батюшка всех своих сыночков к делишкам тёмным приплетал. Ты знал, например, что дядюшка твоей невесты промышлял наркотой? Да ещё и в огромных количествах? По всей Сибири торговали, и…
— Яра, — покачал я головой. — Ты мне всё это подробно расскажешь, но позже. Сейчас меня очень интересует одно — тебе удалось узнать, кто стоит за смертью семьи Кристины? Или это в самом деле… Череда трагедий?
Пожарская скептически посмотрела на меня и закатила глаза.
— Такой большой опытный и сильный… — проговорила она, — Порой хитрый и расчётливый… А порой веришь в какие-то розовые сказки. Хех! За это ты мне и нравишься, мой принц, — она хохотнула и послала мне воздушный поцелуй. А затем быстро произнесла: — Графский сыночек под действием моей Родовой Способности лепетал что-то про убийц из Китая, террористов и какой-то Орден. Какой именно Орден? Он не знает. Вот и я не знаю других террористических Орденов, кроме Ордена Разочарования. Так что, Максим, у тебя появилась ещё одна причина вырезать этот Орден. Интересно, твоя невеста сочтёт романтичным, если ты подаришь ей на свадьбу букет из голов её дяди, кузенов, и Магистров Ордена? Хм… Лично мне б такой букет понравился. Когда будет кидать его в толпу — поймаю и поставлю в вазу со спиртом.
У меня зазвонил телефон.
Кто там звонит?
Виталя.
— Да, — прохрипел я в трубку. — Что случилось в такую рань?
Я перевернулся на другой бок и повторно попытался разлепить глаза. Увидел потолок своей бытовки. Отличное место для жизни могучего графа. Яра давно порывается направить все силы на восстановление хозяйской спальни в особняке. Виталя и остальные ребята мне уши на эту же тему прожужжали. Теперь и Кристи к ним всем присоединилась… С ума бы не сойти — нашёлся вопрос, в котором Кристи с Ярой целиком и полностью на одной стороне.
Но я всё как-то переношу ремонт хозяйской спальни. Как-то до сих пор имелись более приоритетные направления ремонта: дома для слуг и вассалов, тренировочные полигоны, склады боеприпасов. Гараж в конце концов.
— Эм… — прервалось затянувшееся молчание в трубке. — Прошу прощения, господин. Три часа дня. Нам, кстати, войну объявили. Род Стрижовых.
— Ну надо же, как неожиданно, — усмехнулся я и таки смог разлепить глаза.
Резко встал на ноги и, поставив телефон на громкую связь, приступил к разминке.
— Причина? — коротко спросил я.
— Непримиримые разногласия, — отчеканил мой верный помощник.
— Звучит так, будто мы разводимся, — проговорил я, приседая. — А я, вообще-то, породниться со Стрижовыми собираюсь. Если там в роду, конечно, кто-нибудь доживёт до нашей свадьбы с Кристиной.
— Всё бы вам шутки шутить, господин, — проворчал Виталя.
— Смех продлевает жизнь, дружище. Мои враги до сих пор не смогли меня убить, значит, это высказывание верно.
— Честно говоря звучит сомнительно.
— Не нравится такой довод? Хм… а как тебе вот это, послушай-ка: «Кто грустит, тот трансвестит», — я упал на пол и начал отжиматься.
— Туше, господин. Больше не буду грустить. Ха-ха.
— Вот, уже тоже шутки-шутишь. Эх, Виталя, когда ты был таксистом, был более… эмоциональным.
— Служба у вас закалила мои нервы, господин.
— Вот видишь сколько плюсов. Кроме войны, есть ещё новости?
— Да, господин. Со мной связался граф Хорькин.
— Хорькин?
— Тот, у которого вы торговый центр отжали, и…
— Да помню я. Просто удивился. Ну? Чего он хочет вдруг?
— Говорит сейчас по делам в Красноярске. И там… что-то вроде мобилизации войск. Прям по городу военная техника разъезжает. Выглядит так, будто Красноярск готовится к серьёзной войне.
— Это Хорькин типа нас предупреждает, что враг решил взяться за нас всерьёз?
— Я рассудил примерно так же, господин. Выглядит так, будто он…
— Решил вдруг подлизаться.
Я усмехнулся и покачал головой. Ну Хорькин! Ну
