– заявил Валерий. – Заеду за вами в десять утра!
Он обошел меня. стал обуваться.
- Я тебя провожу, - рванулась maman.
- Ма, не надо! – встрял я. – Я провожу! А то на улице темно, страшно, волки бродят…
Я улыбнулся. По телевизору уже вовсю программа «Время». Стало быть, уже шел десятый час. Темнело рано. На улице вступила в свои права ночь.
- Правда, Нин, - согласился Валерий, выпрямляясь. – Меня Антон проводит до остановки.
- Ну, хорошо…
Maman подошла к нему, остановилась, не решаясь на какие-то более интимные действия, видимо, стесняясь моего присутствия. Я отвернулся, наблюдая за ними в зеркало. Maman бросила осторожный взгляд мне в спину, не догадавшись глянуть в зеркало, быстро, практически целомудренно чмокнула Валерия в щеку и шлепнула его по рукам, пресекая попытку ухватить её пониже талии.
Я обернулся. Валерий снял с вешалки плащ:
- Пошли?
- Пошли!
- Мясо, зелень и вино с меня! – сообщил он maman, повысив голос, уже за порогом.
Она закрыла за нами дверь. Когда мы вышли из подъезда, он сказал мне:
- Извини. Не обижайся, ладно?
- За что? – удивился я.
- За вопрос насчет спортивных успехов, - пояснил он. – Я тоже в юности на дзюдо ходил. Долго ходил. И тоже выше третьего разряда не прыгнул.
Валерий засмеялся.
- Так завидовал своим одноклубникам, которые на соревнования ездили…
- Да ничего страшного, - отмахнулся я. – Я больше для себя занимаюсь. Для души.
От мысли рассказать про сегодняшнюю победу над КМС-ником я почему-то отказался.
- Ну, и правильно, - согласился со мной Валерий. – Для общего физического развития заниматься надо. А для здоровья спорт, по большому счету, не сказать, чтобы полезен. Травмы, на сердце опять же нагрузка, всё такое…
Он махнул рукой.
Мы дошли до остановки. У остановочного павильон стояла «пятёрка». Он наскоро пожал мне руку:
- До воскресенья!
И побежал к автобусу. Я развернулся и направился домой.
- Тоха! – кто-то негромко окликнул меня у угла дома. Я обернулся. Ко мне из темноты вышел Янкель с сигаретой в зубах.
В поселке фонари вечером и ночью горели только по двум основным улицам – Менделеева и Зелинского – оставляя без света весь остальной жилмассив. Хотя столбы с фонарями вдоль других улиц имелись. Экономика должна быть экономной!
- Здорово! – Янкель протянул мне руку. – Как дела?
- Привет, - я её пожал. – Вроде виделись сегодня. Нормально всё.
- Ага, - согласился он. – А ты чего здесь гуляешь?
- Дядьку провожаю, - немного приврал я, махнув в сторону автобуса и оглянулся. Правда, дальнейшее развитие событий меня немного удивило. Валерий подошел к двери автобуса, взялся за поручень, поставил ногу на ступеньку, постоял секунды две, огляделся по сторонам, кого-то высматривая (возможно, меня – но я находился в тени дома, так что был для него невидим), а потом вдруг решительно отошел от автобуса и направился в сторону такси.
В принципе, поначалу я особо не удивился. Я и сам сегодня на такси домой приехал. Хотя тут, вон, почти пустой автобус до сих пор стоит, пассажиров ждёт с открытыми дверями.
Валерий подошел к первой же машине, открыл заднюю дверь и по-хозяйски (а вот это меня уже удивило!) уселся на сиденье. Через полминуты машина рванула с места.
- А ты? – спросил я у Янкеля, отвлекаясь от увиденного. – Что-то народу на улице не видно.
Янкель довольно хмыкнул, выбросил окурок в темноту:
- Я гуляю вот!
Он повел плечами:
- Прохладно становится. Сыро, мерзко.
Янкель махнул рукой в тень, кого-то подзывая. Я открыл рот от удивления. К нам вышла моя одноклассница Верка, дочь библиотекарши, красавица, отличница и комсомолка, стеснительно ухватив Янкеля под ручку. Вот уж точно бы не подумал!
Она, пряча глаза, тихо поздоровалась со мной, потянула Янкеля в сторону.
- Барышня и хулиган! – опять довольно ухмыльнулся Янкель, хлопнув меня по плечу. – Почти по Маяковскому, правда?
Он вопросительно повернулся к Верке. Она кивнула, соглашаясь.
- Ладно, мы пошли! – он улыбнулся мне. – Бывай, Тоха!
Они пошли по дорожке и я услышал веркин голос:
- Не горбись, Гера! А то сколиоз будет.
«Ну, всё, попал Герка! - подумал я. – А Верка-то девчонка с характером!»
Несмотря на поздний час, я всё-таки зашел к тёте Маше и забрал у неё сверток с дубленкой.
- Ушел? – хмуро поинтересовалась она про нашего гостя.
- Ушел, - подтвердил я и добавил. – Нормальный мужик, тёть Маш. Не знаю, что это вы напридумывали.
- Ну-ну, - скептически отозвалась тётя Маша. – Посмотришь…
Я открыл дверь квартиры и с порога крикнул:
- Сюрприз!
Maman испуганно выскочила из комнаты в одной сорочке.
- Что случилось?
- Это тебе! – я протянул ей сверток.
- Что это? – maman отшатнулась. – Что это, Антон?
- Посмотри, померяй!
Она осторожно взяла у меня из рук сверток, понесла его в комнату. Пока я снимал кроссовки и переодевался, она шуршала там, как мышь, снимая упаковку и развязывая шпагат.
В общем, спать мы улеглись ближе к полуночи. Счастью maman не было предела. Вначале она нетерпеливо померила дубленку на ночнушку, в которой меня встретила. Потом на платье. Потом переоделась в брючный костюм. Обула сапоги. И всё это с восторженными возгласами, довольными комментариями, чередуемыми с вопросами с некоторыми нотками тревоги и опасения:
- Где взял? Откуда? Каким образом? На что купил?
Тем более, что дубленка оказалась почти впору. Ну, разве что чуточку великоватой.
Потом уже, когда мы, наконец, улеглись спать – она в комнате, я у себя, за шкафом – я сквозь дрёму услышал её голос:
- Жалко, Антош, что ты мой сын! Был бы у меня такой заботливый и любящий муж…
- Так у тебя сейчас такой шанс, ма, как раз найти такого заботливого и любящего мужа, - ответил я, зевая.
Но барабашку выпустить «погулять» к Альбине не забыл.
Глава 37
Опять опыты на Светке.
