на меня смотришь? На тебя что, никогда не дрочили?
- При мне?! Никогда!
- А, ну конечно, лучше вдуть естественным образом. Но сама ты раздвинуть ножки не соглашаешься. А на изнасилование у меня блок стоит.
- Это радует.
- И что остается делать бедному заключенному? Эх, раньше бы я тебя… Ну да ладно. Дальше поехали.
Он вытер пальцы о штаны, поднял с пола трос и принялся вкручивать крепеж в стену.
- То есть рядом какие-то мордовороты бегают, с явно недобрыми намерениями. А ты думаешь только о том, куда бы писюн пристроить?
- Что в этом такого? Это ты у нас оперативница. Ты думать должна. А я силовая поддержка. Мне думать не обязательно.
- Кто это хоть был-то?
- Где? А, эти… Боюсь, сладкая, это были монахи. Как минимум те, что в хвосте ковыляли.
- Какие еще монахи?
- Двухсотлетние. Из подземного монастыря. А это значит, моя дорогая, что Верховный жрец объявил Большую Охоту. Теперь мало никому не покажется.
Большая Охота – это гибель врагов. Это стоны их женщин. Это пиршество для Баала. Сотня детей и сотня девственниц будут принесены в жертву после Большой Охоты.
- Где они столько девственниц найдут? – хмыкнула Валенсия. – В начальной школе?
- Я думаю, они даже проверять не будут, дырявил их кто-нибудь или нет. Просто сгребут девок покрасивее. Ритуал все-равно подразумевает оргию вначале. Так что Баалу они достаются уже не девочками. Раньше при Большой Охоте монахи разъезжались по всему миру, чтобы не привлекать внимание. Умыкали будущих жертв и свозили сюда. Но в этот раз, Верховный, видать, решил далеко не ездить.
- Он, что, идиот? Две сотни жертв. Сюда армию пришлют, разбираться. Ни в каком подземелье не спрячется.
- Во-первых убитых обычно больше, - сказал Борода. – Мочат всех, кто мешает Охоте. Родителей в основном. А во-вторых у Верховного всегда есть козырь в рукаве. Раз он решил охотиться в открытую, значит ему есть чем крыть.
- Черт. На хрен тогда этого урода. Не о чем с ним разговаривать.
- В смысле? – Борода закончил крепить трос к стене и обернулся. – Ты меняешь планы?
- Да. Не нужно подземелье. Нужно предупредить полицию и остальных.
***
Спустя пятнадцать минут они стояли в глухом тупике, и Валенсия дула в свисток, подбирая нужную тональность.
Сработал только шестой вариант.
Стена отъехала в сторону. Дверь открылась.
- Извини, сладкая, - сказал Борода. – Дальше я не ходок. Могу прикрывать тебя только в серой зоне. А в белой и в остальных меня самого прикроют, если увидят. Лет на десять сверху.
- Ясно. Тогда бывай. Спасибо, что прокатил на своей шее.
- Спасибо на кукан не напялишь, - осклабился Борода.
- Ничего. Ты с куканом и в одиночку неплохо справляешься. Я видела.
Через порог перешагнуть она не успела.
Где-то совсем рядом грохнул выстрел
Из-за угла вылетела женщина средних лет, споткнулась, рухнула на пол, заскользила по гладким плитам, оставляя размазанный кровавый след. Остановилась в нескольких шагах от двери и замерла.
- Уже началось, -- прокомментировал Борода.
В коридор вывалился большой детина в рясе и красными огоньками под капюшоном вместо глаз.
Увидел Бороду рядом с Валенсией, вскинул штурмовую винтовку.
Борода успел первым.
Выстрел помпового ружья отбросил детину в сторону и шмякнул о стену, оставив на ней кровавые разводы.
Борода подошел к нему и носком берц откинул с головы капюшон, открыв мордатую небритую физиономию. Снял с мертвых глаз очки с красными диодами.
- Опачки, - воскликнул он и замолчал.
- Что-то несильно он похож на двухсотлетнего монаха, - сказала Валенсия.
- Это один из зэков. Мой сосед. - Борода огляделся. – Не нравится мне всё это. Воняет грандиозным блудняком. Кто-то кого-то подставляет, а Верховный просто в доле. Или это его полставляют. Пожалуй, я тоже поменяю планы и пройдусь с тобой немножко. Надо бы понять, что происходит. А то наворотишь тут…
Он закинул ружье за плечо.
- Ну, чего торчишь? Булками шевели.
- Ага. Сейчас.
Она как парализованная рассматривала рожу фальшивого монаха.
Она вспомнила где его видела. На общей фотографии пропавших учеников.
Всего полгода назад дохлый зэк был учеником бизнес-школы.
***
- Если это всё мои сокамерники, - пробормотал Борода, глядя в бинокль, - почему тогда мне не предложили такое дивное занятие?
На противоположной стороне рекреационной зоны десяток охранников в балаклавах и фальшивых монахов сортировали и связывали молодых баб. Половина из пленниц лежала у стены в разорванных одеждах уже изнасилованная. Другая половина жалась друг к другу у лестницы и ждала своей очереди. Насиловали тут же, оттащив за угол. По двое, по трое. Остальные сторожили добычу.
- Может, они знают, что ты на Интерпол работаешь? – предположила Валенсия. – Или хотя бы догадываются.
- Знали бы, давно бы придушили ночью.
- И потом, зачем тебе это дивное занятие, если у тебя блок на изнасилование стоит?
- Да хоть за ляжку бы подержался.
Она хмыкнула.
- Не намекай. Не разрешу. Знаем мы ваше «подержаться». Сперва «подержаться», потом «раздвинь». А потом, глядишь, уже и трусы стянули.
Она снова достала смартфон и попробовала дозвониться до Крейна. Бесполезно. Связи не было.
С другой стороны, а что я ему скажу? – подумала она. Он уже наверняка в курсе, что происходит.
Большая Охота шла по всему зданию. Выстрелы, крики неслись то снизу, то сверху. На корпоративных этажах были заблокированы двери, торговые этажи успели закрыться и выставить усиленную охрану. Доступными для охотников оставались только жилые помещения. Там выламывали двери, врывались в апартаменты, хватали детей и девок и тащили их к сортировщикам. Небольшая часть будущих жертв уже была отправлена в серую зону. До Валенсии то и дело доносились беззвучные вибрирующие трели напополам с плачем и грубыми окриками.
Путаницы прибавлял еще и маскарад. Человек сто купили в фойе костюм колдуна с красными глазами, который был как две капли воды схож с рясой фальшивых монахов. Теперь эти остолопы носились по этажам и иногда попадали под раздачу от уцелевшей охраны здания, которая сама отличалась от бандитов только отсутствием балаклав.
- Нам нужен ресторан, - вдруг решила Валенсия.
- Проголодалась, сладкая? Какой тебе нужен ресторан? Восточный? Итальянский?
- Самый большой. «Пантеон» называется. Там должен проходить бал-маскарад. Там
