в поселении проблемы? – спросил он.
– Да, у нас кризис во всей красе.
Я посмотрела на его красивый профиль лица, темно и идеально гладкую кожу. Мне он нравился, повторюсь. И порой я ловила себя на мысли, что немного влюблена: в его взгляд, молчаливость или философские речи. Не скажу, что мои чувства были взаимны. Я чувствовала, что он относится ко мне как к другу (я от природы замечаю, когда мужчина и впрямь желает тебя), и меня немного коробили эти эмоции «отвергнутой женщины».
– Скажи, Илаи, ты когда-нибудь любил? – под наплывом чувств спросила я.
– Я не знаю, что такое любовь, Фортуна, но знаю, что такое быть безмерно преданным, что аж готов сделать все что угодно, лишь бы угодить.
Гм, немного другого ответа я ждала.
– И кто был тем человеком, которому ты «служил»? – все же спросила я. Я мало что знала об Илаи, поэтому рада была любой крошке информации.
– Мой отец, – сказал он и замолчал.
– И что с ним стало? – не люблю допытываться, но других вариантов сейчас не оставалось.
– Он бросил меня, – желваки на лице исказили лицо Илаи, две глубокие морщины глубоко пронзили переносицу.
– Мне жаль, – я положила ладонь на его руку. И пусть я вложила двойной смысл в свой жест, но в мире людей поддержка всегда дает свой результат. Как и сейчас мужчина тяжело выдохнул свою горечь и улыбнулся.
– Знаешь, что в такие моменты спасает?
Не считая того, что я деградирую с овцами, в этот момент во мне пробудились животные инстинкты продолжения рода, видимо, так как я хотела ответить ему: «страсть», но к счастью, промолчала, ибо ответ был совсем не таким.
– Месть, – и глаза его загадочно блеснули.
– И хочешь отомстить отцу? – уточнила я.
– Да, и вскоре это сделаю, – посвятил мужчина меня в свои планы.
– И как же?
– Я украду его величие, – спокойно, как и всегда, ответил Илаи.
Разговор явно ушел из русла, в которое я его вела. И так было постоянно. Мы начинали говорить о чем-то, но приходили совсем к иных выводам. Мужчина напротив меня был совсем не таким каких я знала. Он не приклонялся предо мной, не бегал за моей улыбкой, он не хотел меня впечатлить от слова вообще. Мне, с одной стороны, нравилось, что он видит во мне ровню, хорошего собеседника, но женщина во мне бурлила негодованием. От многовековых привычек сложно отказаться.
И тут я ляпнуло то, что пришло в голову.
– Хочешь помогу тебе? – так поступают лишь в отчаянных ситуациях, когда уже нет других способов понравиться: пытаются стать нужным, начинают унижаться и бегать. Вот если подумать, чем он не есть его же отец по отношению ко мне: холодный и жестокий.
– Нет, спасибо, дорогая, – мило улыбнулся он, – ты, итак, уже помогаешь, поверь.
– И чем же?
– Тем, что ты рядом, когда мне нужно.
Это были самые романтичные слова, что я слышала в последнее время и первые из его уст. Сказать, что я растаяла, ничего не сказать. Я хотела расцеловать его в ответ, но не тут-то было, он как ни в чем не бывало встал и направился в лес, махнув мне на прощание.
– Когда ты покажешь мне свой дом? – громко спросила я его в след.
Он на мгновение остановился, а потом просто потряс головой, предположу, что означало это «нескоро» или «никогда». Сукин сын!
Глава 16
– Почему мы не можем? – уже, кажется, в сотый раз я спрашивал лиса, в надежде, что в сто первый он ответит «хорошо, идем с нами».
– Да потому что у моста бывает два берега, болван ты эдакий! – выкрикнул он, – И ты достал меня уже спрашивать об одном и том же, – подытожил он мою мысль.
Мы собрались вновь в этом подземном баре, что я любил: здесь был не столь навязчивый персонал, наливали крепкий алкоголь и было много темных закоулков со столиками, что как никогда вовремя сейчас нас всех скрывали (так как со стороны казалось бы, что я шизофреник, орущий сам на себя – кицунэ Анхель опять посыпал порошком для невидимости, оно к лучшему: выглядел он ужасно после полуночных танцев и алкоголя, не говоря уже о хвосте. Надо бы ему напомнить, что есть более простая одежда как плащ в мире людей и не обязательно щеголять в китайских расписных шелках, когда во дворе 21 век).
– Я помогу вам там. Вы же даже не знаете, что и как там устроено. Может там все еще сжигают ведьм? Или охотятся на сверхъестественное! – переубеждал я их.
– Не забывай про женскую-мужскую энергетику! – как-то более спокойно ответил кицунэ. – Легче поддерживать баланс, когда на одном поле только мужская, а на другом чисто женская. Дитрих мне нужна еще чтоб давать энергию для моста. Ты правильно заметил: кто знает в каком состоянии Фортуна там?
– Каин, – положила мне на плечо руку Дитрих, – мы справимся.
Ну конечно, ее же берут в экспедицию.
Мои взгляды сейчас разделял лишь Анхель, так как и он остался за бортом. Но по сравнению со мной он был молчалив. Здесь два варианта: либо его бомбит внутри, а он неплохо сдерживает свои чувства, либо ему и впрямь до высокой колокольни, что там и как все пройдет. Учитывая, какие он бросает взгляды на свою девушку, предположу, что первый вариант наиболее верен.
– Дзинко прав, ты же сам понимаешь это, не так ли, – как ребенку продолжила объяснять мне ангел. – Нам нужна энергия в двух мирах. Нам нужна связь. У вас она с Фортуной, у меня с Анхелем.
– Я знаю… – начал было я, но она перебила.
– И за малышами надо смотреть! Представляешь, если бы Раджу нужна была твоя помощь, а ты выбрал по эгоистичным соображениям свои дела.
Надо будет когда-нибудь просветить их в то, что так примерно наши отношения с мальчиком из Индии и выстроились.
– Анхелю, как и мне в тот раз нужна будет помощь. И ты поможешь ему! Вы справитесь!
О ненавистные мне боги, когда до этой девочки дойдет, что я не такая нянька, как они, и мне вообще претят дети, если, конечно, они не такие полезные, как Радж.
Черт! Я понимал, что мои шансы на успех в этом споре равны нулю, хотя все еще надеялся избежать участи быть помощником при больных детях.
– Значит план таков, – завершил наши дебаты лис, – я с Дитрих телепортируемся на юго-востоке острова Ньюфаундленд, ближе к банке 1. Я узнавал, там как раз на днях ожидается
