информации сливает в сети. Но руку на пульсе я и тут стараюсь держать, не позволяя ей перегибать палку. О гибели наших родителей, равно как и о последовавшей за этой трагедией дележке финансовой империи на ее страничках не было ни слова. Так что без каких-то «особых» источников информации тут дело не обошлось.
В любом случае, не это сейчас было важно. Мне было интересно, почему Пелагея не убила меня моментально. Каким-то шестым чувством (или как там оно у ворожей называется?) я ощущал, что для этой женщины вообще ничего не стоит помножить меня на ноль. Она была сильнее Радмилы, во много-много раз сильнее. И не спрашивайте, как я это понял, сам не знаю. Просто чувствовал, и все.
— А вы, стало быть, уверены, что эта сила должна принадлежать именно вам? — решил подыграть я своей собеседнице.
— У нас гости, Карл, — прошептала ворожея своему ворону, — полетай пока один.
После короткого «кар» огромный ворон с легкостью взмыл в уже потемневшее московское небо и скрылся из виду.
— О, Горин! — донесся до меня откуда-то сбоку знакомый голос главного врача. — Ты какими тут судьбами? Я же отпустил тебя на сегодня. А кто это с тобой?
Легкий взмах руки ворожеи заставил Мезина умолкнуть. Взгляд его остекленел и замер, из его рта даже пар не вырывался. Очевидно, мужчина шел к своей машине после тяжелого рабочего дня, да, видимо, не судьба ему была сегодня домой попасть. Если верить слухам, Пелагея действовала быстро и, чаще всего, радикально. Никаких свидетелей после себя такие люди (точнее, нелюди) не оставляют.
— Думаю, всем будет проще, если мы перенесем нашу беседу в более уютную обстановку, — изобразив вежливую улыбку, сообщила мне Пелагея. На ее плечо тут же уселся довольный ворон и что-то прострекотал хозяйке на ухо. Женщина лишь хищно улыбнулась и вновь обратилась ко мне. — Скажем, небольшой грузинский ресторанчик. Тут недалеко, на Велозаводской.
— А почему бы и нет? — пожал я плечами.
Если уж и помирать, то, как говорится, то с музыкой, и грузинские мотивы меня ничуть в качестве аккомпанемента не смущали. Пелагея тоже заметила мое упадническое настроение, хотя, может, и просто мысли мои прочла.
— Только давай без всего этого драматизма, Горин? Во-первых, никто твоего начальника губить не собирается, он придет в себя сразу же, как мы уедем, и ничего помнить не будет. Да и тебе ничего не грозит. Я повторюсь, мне всего-то поговорить с тобой нужно. Не более.
Ага, одна такая уже пыталась просто поговорить, я имею в виду Радмилу с ее уникальным предложением перекроить мою жизнь и судьбу моих родителей. Чем все закончилось, я прекрасно помнил. Не факт, что сейчас она не разрабатывает ответочку за свою нечаянную кремацию, которую устроил ей мой кот. Хм, кстати, а не потому ли Пелагея не планирует убивать меня сразу? Может, она уже в курсе, что стряслось с ее матушкой и теперь не хочет наступать на те же грабли? Вполне возможно, что причина ее дружелюбия кроется именно в этом. Что ж, видимо, мне действительно стоит выслушать эту женщину и не делать на ее счет поспешных выводов. Во всяком случае, она просто пришла и просто предложила поговорить. Никаких тебе отвода глаз, похищений трупов, свиней и альтернативных реальностей. В конце концов, мы будем в людном месте. Разумеется, это не было защитой от силы ворожеи, в больнице той же Радмиле удалось засрать мозги почти всем участникам спектакля, что она разыграла. Но все же людное место почти в центе столицы это лучше, чем беседа здесь, на улице, за стационарным моргом.
До указанного заведения общепита мы долетели за каких-то пять минут на эффектном красном «Ягуаре» Пелагеи. Я не стал интересоваться, как она проехала на охраняемую территорию стационара, ибо ответ и без того был очевиден. Уж что-что, а отводить людям глаза и пудрить им мозги что она, что Радмила, матушка ее, умели отменно. Причем, судя по тому, как вел себя трафик на дороге, ворожеи умели влиять на поведение людей в прямом, так сказать, эфире. Пелагея даже не пыталась соблюдать правила дорожного движения и пролетала все светофоры, не обращая внимания на их цвет. Нечто подобное я уже видел, когда проходил практику на скоряке, на пятом курсе универа было дело. Там мы тоже ехали, как хотели, ибо слово «Реанимация» на борту и спецсигнал с проблесковыми огнями творили чудеса. В случае Пелагеи, само собой, никаких маячков или спецсигналов не было, но все попадавшиеся на нашем пути автомобили почему-то нервно жались к обочине или же уходили от лобового столкновения в самый последний момент.
На крохотной парковке ресторана-отеля с неброским названием «Голоса Грузии» Пелагея одним лишь взглядом прогнала какого-то распальцованного мужичка на «Рендж Ровере», который хотел занять единственное свободное место. Ей для этого даже сигналить не пришлось. Уж не знаю, что именно он увидел вместо автомобиля британской марки, да только после первого же «Иди ты (непечатно), коза драная!» брутальный мужик побледнел, покрылся испариной и дал по газам так, что снес задним бампером два конуса, ограничивающих гостевую парковку ресторана.
Пелагея же как ни в чем ни бывало припарковалась на освободившемся месте и, заглушив двигатель, продолжила сидеть, глядя в лобовое стекло.
— Ах, да! — сообразил я. — Миль пардон!
Сила-силой, а учтивости никто не отменял. Я вышел из машины, обошел ее сзади и открыл даме дверь. Пелагея же, скромно улыбнувшись, выбралась из спорткара, воспользовавшись моей протянутой рукой.
— Благодарю.
— Всегда пожалуйста.
Вот и думай после этого — ты сам такой учтивый или же тебя заставили таковым быть? Ладно, на сегодня это меньшее из всех зол. Мы прошли в ресторан, где нас встретила очень миловидная девушка-хостес. Она вежливо улыбнулась нам, но задать стандартный для таких случаев вопрос «Вы бронировали?» не успела. Вместо этого она вдруг подавилась собственной улыбкой и куда-то удалилась. Пелагея же, дождавшись, когда я помогу ей снять шубку и сдам ее и свою верхнюю одежду в гардероб, прошла в зал.
Странное дело, но с ее появлением в ресторане стихла музыка, умолкли грузинские напевы, а посетители, коих в это время суток было уже довольно много (в ресторане были заняты почти все столики), попросту начали вставать и уходить. Причем никто ничего не говорил, люди просто вставали и как по команде двигались в гардеробную, где одевались, оставляли щедрые чаевые и выходили на свежий морозный воздух столицы. Уже минут через пять мы с Пелагеей остались в просторном зале ресторана одни. Вот тебе и
