А почему бы и нет?
Насобирав веток, упавших из-за урагана, Василиса кое-как попыталась скрутить венок. Не вышло – всё развалилось. Вплела туда розы. Всё равно коряво и рассыпается. Сняла с руки браслет-бутоньерку и перевязала прутья и стебли лентами. Теперь держится. Вот и хорошо.
– Что ты делаешь?
Василиса вскрикнула и подскочила. Оказалось, к ней незаметно подошёл Гаврил.
– Напугал, – еле выдохнула Василиса, пытаясь привести в норму торопливый пульс и прерывистое дыхание.
– Извини. Так что ты делаешь?
– Венок плету, – нехотя ответила Василиса. – Говорят, сегодня хороший день, чтобы избавиться от негатива.
– Тебе эта твоя штука не нравится? – Гаврил кивнул на бутоньерку.
– Почему не нравится? – не поняла Василиса.
– Ну, ты же про негатив сказала.
Василиса хотела было резко ответить, но передумала. Сил не было ругаться. Она просто пошла к мосткам, чтобы бросить венок в воду.
– Чипакши-то возьми, – произнёс за спиной Гаврил.
– Чего? – обернулась Василиса.
– Вот. – Он показал булочку, сделанную из золотистого хлеба в виде улитки. – Мазычский обрядовый хлеб. Сегодня им надо всех угощать, чтобы был хороший урожай. Водяных в том числе. Я думал, ты сюда для этого пришла.
– Давай, – пожала плечами Василиса, устроила булочку посреди венка на перекрещивающихся ветках. Присела на мостках и спустила кольцо в воду.
Венок покачивался на волнах, потихоньку уплывая в тёмный тоннель. Василиса изо всех сил отправляла с ним в чарусы всё, что тяготило. Пусть русалки с этим разбираются. Или кто они там. А цветы – им для венков. А бутоньерка – для украшения. Подарок на именины, который Василиса принесла только теперь.
Венок скрылся, и Василиса поднялась на ноги. Отряхнула подол.
– Красивое платье.
– Спасибо, – пробормотала Василиса, глядя в тоннель. Потом поняла, что так и не задала важный вопрос. – А ты тут как оказался?
– За тобой пошёл.
– Зачем? – Василиса наконец обернулась.
– Не знаю, – пожал плечами Гаврил. – Просто ты ушла с праздника.
– А булку зачем принёс?
– Хотел ночью в Васильевский ручей бросить. Но тут тоже ничего. Симпатичное место. – Гаврил осматривался. – Никогда здесь не был.
– Почему?
– Не разрешали. Говорят, тут всё проклято.
– Это неправда, – покачала головой Василиса. – Прокляты бывают люди. И чаще всего они виноваты в этом сами.
У Василисы мелькнуло воспоминание о привороте. И о том, что без доброй воли на то самого Гаврила заклинание могло и не сработать. Василиса машинально глянула на его запястья. Бинтов уже не было, а поджившие спиралевидные шрамы пересекали короткие прорезанные на коже чёрточки. Видимо, это их нанёс себе сам Гаврил.
Он быстро спрятал руки за спину. Василиса глянула ему в лицо и отвернулась. Опять смотрит на неё осуждающе. Как будто это она виновата.
– Мне было очень плохо.
Василиса повернулась к Гаврилу. Он смотрел в тёмную воду.
– Как будто сидел в каменном мешке и меня никто не слышал. Мне очень хотелось, чтобы ты пришла.
– Вообще-то я приходила, – тихо произнесла Василиса. – Ты сам меня посылал куда подальше.
– Потому что ты не понимала, что со мной. Ну, мне так казалось. И мы ссорились. – Гаврил помолчал. Но Василисе было нечего на это сказать, чтобы снова не разругаться. Тогда он проговорил: – Ядвига Мстиславовна сказала, что это ты как-то уничтожила привороты.
– Это не я, – произнесла Василиса. Ей, конечно, хотелось приписать эту победу себе, но надо оставаться честной. – Это Аня. Сестра Киры, той девушки со шрамами. Кстати, как там бабка?
– Нормально, – буднично произнёс Гаврил. – Разве ты её сегодня не видела? Она же была на Выпускном.
– Нет, не видела. Они с Зоей хоть помирились?
Гаврил только вздохнул, щурясь на фиолетовое небо. Самый длинный день в году подходил к концу. Становилось прохладно.
– Да, я ещё хотел сказать, что не выбрасывал твою записку. Ту, которая с пончиком. Я её вообще увидел, только когда ты её из урны достала.
Василиса промолчала. Стало быть, зря она тогда его обвинила. Это, наверное, Зоя вытащила записку у него из кармана и… Господи, как всё просто. Она, значит, нарочно бросила рисунок с кексиком и сакурой в урну, чтобы Василиса увидела там пончик. Опять эта Зоя.
Но злиться уже не было сил.
– Надо идти назад, – со вздохом Василиса. – А то я маме сказала, что ненадолго ушла.
Если честно, уходить не хотелось. Потому что здесь – ивы, заводь, розовые изгороди, лавандовые поля и огромный красивый дом. А там – баллы экзаменов, подача документов и куча других забот, заниматься которыми совсем не хотелось.
Василиса обернулась на шум. По склону к заводи торопливо спускалась Лета в футболочке и джинсовых шортах.
– Привет, – произнесла Василиса, чувствуя, как снова зачастил пульс. Лета была растрёпана и явно чем-то взволнована.
