что у меня тупо заканчивается энергия. Слишком много потратил до этого на поединок и бег по лесу. Это ощущение мне было хорошо знакомо, Выгорский не раз доводил меня до истощения и для развития, и для того, чтобы я чётко понимал, когда стоит поднажать, а когда отступить. Жаль только, что отпускать меня гопник был не намерен.
От первых двух ударов я увернулся, всё-таки мобильность у меня была повыше, но всё же пропустил идущий за ними хитрый финт и Слон зацепил меня за предплечье. Китайская олимпийка тут же расплавилась, защита тоже, но своё дело сделала. Вместо серьёзного ожога я получил лишь небольшой, но очень болючий.
— Ащщ-щ! — я отскочил, замахав рукой, пытаясь скинуть остатки чёрной жгучей жидкости, или что это там было, жгучая тьма что ли. — Ну всё, сам напросился.
— Что, щенок, страшно помирать? — Слон был очень доволен собой. — Приготовься, сейчас будет гораздо больнее!
Я не ответил, внимательно следя за его движениями. В целом я уже вполне считал его стиль, даже сатори не понадобилось. Разнообразием техник и ударов он не блистал, это тебе не арнис с бешеным напором и далеко не родовой стиль Персивер. Так что я верил, что смогу закончить бой до того, как полностью обессилю. И дождавшись новой атаки, скользнул в сторону, делая один единственный выпад дубинкой, но уже как положено, с техникой шока.
— Мляя!!! — заорал Слон, хватаясь левой рукой за полностью парализованную правую, из которой выпало оружие. — Сука! Я тебя угандошу!!!
— Слон это бесполезно, — я устало вздохнул. — Пусть я не сильнее тебя, но техничнее. А в бою энергетов это зачастую важнее. Сдавайся. Если мокрухи на тебе нет, реально соскочишь на обычную уголовку. Конторе не до мелкой рыбёшки, они поймали сома покрупнее.
— Завались! — браток был глух у голоса разума, и несмотря на не работающую руку и отсутствие оружия, снова напал.
Каюсь, это моя вина. Я не воспринял его всерьёз. Без своей истекающей жгучей тьмой палки Слон был не опаснее дворового хулигана. Да, быстрый и сильный, но очень предсказуемый. Я собирался немного вымотать его и вырубить наверняка, но не учёл, что мы не на специально подготовленном ринге. И пусть мне не мешали связки арматуры или сваленные кучей какие-то металлически детали, но здесь нельзя было учесть всего. Вот и я пропустил момент, когда Слон подцепил ногой не замеченный мною кусок арматуры и подкинув, перехватил его левой рукой, тут же нанося тяжёлый удар мне в голову.
Я успел его блокировать скрещенными над головой дубинками, не давая вновь появившейся жгучей тьме попасть мне на лицо, но пропустил тяжёлый пинок прямо в грудь. Да такой силы, что меня просто швырнуло через весь этаж и никакая защита не помогла. Я просто улетел, пару раз приложившись об пол и скрутился в позу эмбриона на краю плиты, пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха. Дубинки потерялись где-то по дороге. В глазах плыло, а в голове билась только одна мысль — доигрался он на скрипке. Довыёживался.
— Ну что, крыса, теперь не такой дерзкий? — Слон был откровенно доволен, возвышаясь надо мной, хоть и выглядел не очень. — Понял теперь, кто тут хозяин?! Да я таких как ты пачками рву, ушлёпок! Понял да? А теперь молись. Я тебя гнида кагэбэшная долго убивать буду. Чтобы ты прочувствовал каждый удар! Чтобы у тебя мозги из ушей потекли, чтобы…
— Собхралхся бхить — нхе болтхай, — на то, чтобы дёрнуться вверх, втыкая ему палец в солнечное сплетение, активируя технику шока, у меня ушли все силы. — Отдохни… Э! Кхуда?!
Разряд получился не слишком сильным и не смог гарантированно вырубить моего противника. Слон, увлёкшийся живописанием моих будущих страданий, задрожал и начал заваливаться прямо на меня. Но в последний момент вдруг дёрнулся вперёд, словно забыв, что там уже ничего нет. Я попытался схватить его за одежду, но руки ещё плохо слушались и пальцы лишь скользнули по одежде братка перед тем, как он молча исчез за краем плиты.
— Живой? — Сикорский подошёл со спины и сел рядом. — Как?
— Упал, — я вздохнул и отвёл взгляд от тела, нанизанного на десяток прутьев арматуры, торчащих из будущей колонны. — Я его уговаривал сдаться. Убеждал. Но… блин. Это моя вина. Я его убил.
— Возьми себя в руки, сопляк! — голос Игоря Игоревича резанул словно хлыст. — Его убила гравитация и сопротивление при аресте! Понял? Он ведь сопротивлялся?
— Вот, — я продемонстрировал ноющее плечо. — техника у него поганая… была.
— Дать бы тебе по башке за самоуправство. Вот на хрена ты за ним побежал?! Морду его срисовали, взяли бы потом по-тихому. — Сикорский буквально пыхал злобой, но потом вдруг успокоился. — Ладно, пошли. О том что произошло — забудь. Тебя тут никогда не было, понял? Ты ничего не видел и не слышал. После начала операции скрылся в бору опасаясь мести бандитов. Там и просидел до того момента как всё закончилось. Понял?!
— Так точно, — я тяжело поднялся с плиты, на которой сидел и шагнул вперёд, наступая на чёрный шар, лежавший прямо передо мной. — Не было, значит не было. Жаль, что всё так получилось, я этого не хотел. Но он сам выбрал свой путь. А я пойду по-своему.
Здание номер два на Лубянке выполненное в стиле сталинского ампира внушало уважение советским гражданам и ужас иностранным, наслушавшихся жутких историй о его подвалах. Железный Феликс всё так же зорко взирал, не пытаются ли враги Советского Союза как-то напакостить его стране, а в кабинете на последнем этаже сегодня собрались те, кто по факту руководил одной из самых мощных спецслужб в мире.
Председатель КГБ Нелидов Леонид Борисович сидя в удобном кресле руководителя поглядывал на подчинённых, расположившихся вдоль стола. Руководители первых четырёх управлений, самых важных, выполняющих основную работу по защите страны, плюс глава одиннадцатого управления, начиная с Великой отечественной занимающего всё более важное место в работе комитета. Вот и сегодняшняя встреча была организована с подачи Тико Отаровича Цулукидзе, хотя справедливости ради стоило признать, что вопрос имел отношение ко всем присутствующим. А главное, что им заинтересовался человек, отказать которому Леонид Борисович не мог и не хотел.
— Добрый вэчер, товарищи, — тихий старческий голос с небольшим упором на «э» заставил генералов КГБ вскочить на ноги и вытянуться в струнку, будто зелёных курсантов. — Довольно. Нэ надо этого. Лёня, ты же знаешь, я нэ люблю.
— Виноват, Лаврентий Павлович, — Нелидов повернулся к вошедшему, строевым шагом выйдя из-за стола. — Здравия желаю.
— Нэ тянись, нэ
