Ее бесило его самоотверженное желание спасти ту, которая была недостойна его любви и привязанности.
Йенни пошла сквозь снег и высокие деревья. На мгновение остановилась, выплюнув:
– Дрянь! Как же бесит! Как раздражает!
В следующую секунду по лесу пронесся ее крик, выплескивающий всю ярость. Успокоившись, Йенни глубоко вдохнула и прикрыла глаза, усмиряя обуревавшие ее чувства. Когда она открыла веки, то, поджав губы, вновь продолжила путь.
Герда
Корни опутывали ее тело и тащили под землю. Сжимали грудную клетку, так что казалось, ребра вот-вот начнут ломаться. Каждый вдох – боль. А холод сырой земли забирался все выше – она уже была погребена по пояс. Они тащили ее прямо под заросли бузины. Эта лощина готова была стать ее могилой.
– Хватит… Не надо, прошу! – Вместо крика теперь звучала лишь сдавленная мольба. Дыхания не хватало.
Но Матерь Бузина отвернулась от нее. Старуха хромала к своим деревьям, что особенно густо росли у ручья. Ее накидка шелестела пожухлыми листьями, облепляя неестественно худощавое тело. Облик существа показывал, что зима являлась не ее временем.
Земля уже почти достигла самого горла Герды. Она почувствовала ее вкус на языке – влага, гниль и металлический привкус. Ее живот скрутило от рвотных позывов.
Старуха почти скрылась между деревьев, когда вдруг остановилась. А в следующую секунду зашипела и скривилась, падая на землю.
Герда жадно, с хрипом хватала ртом воздух, сжимая и надавливая на основание гребня – его зубья торчали в одном из корней, а вырезанные цветы наливались силой, пока древесные путы жухли прямо на глазах. Мир вокруг увядал, и метель прорывалась в лощину.
Выпутав руки из корней, Герда с огромным трудом карабкалась вверх, вылезая из земляной ямы. Она почти смогла встать на ноги, когда гребень с громким треском раскололся пополам. Новый корень вцепился в лодыжку Герды, и она упала прямо у чужих ног. Белые, как снег, голые ступни контрастировали с темной землей.
Взгляд Герды поднимался, охватывая женскую фигуру, облаченную скорее не в платье, а в ночную сорочку, бесстыдно открывавшую ее изящные, словно высеченные из мрамора плечи и ключицы. В тонких руках она держала мужское тело.
От ног Девы Льда пополз холод, он коснулся корней и нарос коркой на них, безжалостно переломив пополам.
– Вставай. Идем, – раздался приказ. Голос звучал гулко, будто вьюга.
– Она моя, ты не смеешь ее забирать!
Дева резко обернулась.
– Замолкни! Не смей говорить мне о правилах, старуха! Покусившись на мой Осколок, ты первая их нарушила. – Глаза Йенни злобно сверкнули, губы растянулись в зловещей, отдающей безумием улыбке. – Я прикончу тебя, и даже твои сестры меня не осудят. Кончай вмешиваться в людские судьбы. – Дева Льда вновь кинула взгляд на Герду, процедив: – Шевели ногами.
Снежная ведьма зашагала прочь, не оборачиваясь и продолжая нести на руках Кая. Он был без сознания, темные волосы и ресницы покрылись инеем, который рассыпался и по его лицу, точно покрыв кожу волшебной сверкающей пыльцой.
Герда двинулась вслед за Ведьмой, не оглядываясь, зная, что если посмотрит на старуху, то ее сердце вновь сожмется от страха. Но и при взгляде на Ледяницу кровь стыла в ее жилах. Прошло долгое время, прежде чем она набралась смелости дрожащим голосом спросить:
– Что с ним?
– Очнется, – помедлив, нехотя отозвалась Дева, ее пальцы дрогнули, на мгновение впившись в тело Кая. – Не пялься на меня, – зло бросила она.
Взгляд Герды мгновенно метнулся к заледеневшим стволам деревьев. Снег кружил в нескольких метрах впереди них. Метель расступалась, не смея потревожить Ведьму. Герда сглотнула.
– Спасибо, – вырвалось у нее против воли, когда на нее вновь обрушилась мысль: только что она едва не умерла. Ее едва не погребли заживо, как тех, чьи кости показались на поверхности среди корней.
Дева раздраженно фыркнула.
– Не меня благодари, – бросила она, а после, подумав, требовательно спросила: – Каковы были условия вашего соглашения со старухой? Расскажи-ка мне.
Герда на мгновение застыла, обхватив себя руками.
– Гребень, – вновь продолжив шагать, выдавила она. – Матерь Бузина дала мне гребень, который забрал бы воспоминания Кая.
Скулы Ведьмы заострились.
– Вместе с силой Осколка. Ясно… А она сообщила тебе, что с воспоминаниями ты отнимешь часть его души?
Йенни не требовалось ответа, она и так все понимала. Посмотрела на Герду с презрением, после переведя взор на Кая.
– Воспоминания питают душу, готовят к следующему перерождению. Отними любой ее кусок, и она перестанет быть целостной – вечная неизлечимая рана. Его душа могла умереть навсегда после земной смерти. – Снег затрещал под ступнями Девы Льда, губы сжались в тонкую линию, на мгновение она прикрыла глаза, бормоча под нос: – Все равно бесит. Бесит. Бесит. Бесит. Не могу…
Прекрасно все расслышав, Герда выпучила на нее глаза и опустила плечи, вытирая вмиг вспотевшие ладони.
– Кай, просыпайся! – Дева встряхнула его. – Ты очень пожалеешь, если не откроешь глаза. Здесь не хватает твоего занудства и праведных речей. – Но, не добившись никакой реакции, Йенни склонила голову. – Многие ваши истории о том, как я убила кого-то, лживы. Но знаешь, почему они лживы?
У Герды слова застряли в горле. После всего пережитого она чувствовала, что нервы ее на пределе и она вот-вот скатится в истерику. Лишь вид Кая без сознания заставлял ее держаться. Она мотнула головой.
– Потому что обычно я с людьми десятилетиями не вижусь. – Йенни зловеще расхохоталась. Поблизости с веток деревьев слетел снег. Один ком упал Каю на щеку, немного засыпав ухо. Заметив это, Дева смеяться перестала и стала дуть, пытаясь смахнуть снег. Все еще находясь без сознания, Кай нахмурился. – Чертов Сеятель! Даже дозу своего порошка рассчитать не может.
Герда несколько раз открывала рот, пока наконец-то решилась сказать:
– Почему Кай? – Но задав первый вопрос, она не смогла остановиться: – Почему именно он?
– Наверняка ты знаешь про Осколок. – Мимолетная фальшивая улыбка скользнула по губам Йенни.
– Но ведь не только в этом дело, – нашла в себе смелость возразить Герда, озвучив неожиданно пришедшую в голову мысль.
– Верно, не только, – протянула Дева и задумчиво вгляделась в Герду. – Но только твоего ума ли это дело, человек? Разбалованная и эгоистичная. Почему так смотришь на меня? Ах, ты глядишь на мои руки? Я забрала твое? – Йенни без видимых усилий удобнее перехватила Кая. – Только он никогда твоим не был. С тех пор, как в его сердце попал Осколок, Кай принадлежал зиме. Обычно меня обвиняют в том, что я считаю людей своими игрушками, но в этом ты точно превзошла меня, дорогуша. – Йенни сделала шаг, выходя из леса, а перед глазами Герды все было белым-бело. Из-за метели
