кивнула Эйко.
Риота щёлкнул кремниевой зажигалкой, бензин вспыхнул, и ленивое пламя лизнуло кончик сигареты. Девушка глубоко затянулась.
— Долго ещё мне здесь валяться? — спросила она, медленно выпустив дым.
— Как оденешься — так здорова, — ответил блондин, откинувшись на спинку стула. — Шмотки в шкафу, — он указал на встроенные в стену дверцы.
Эйко удивлённо подняла брови.
— Серьёзно?!
— Ага. Думаешь, мы тебя держать тут будем в постельке?
— И что дальше? В смысле, после того, как я оденусь.
— Поедем с тобой на прогулку.
Эйко с усмешкой затянулась, стрельнула глазами в Риоту.
— Куда это? В ресторан?
Тот сделал глоток из банки, подмигнул.
— Нет, на кладбище.
Девушка расхохоталась, но Риота остался серьёзным.
— Что?! — насторожилась Эйко. — В каком смысле?
— В прямом.
— Хочешь сказать, вы меня лечили, чтобы грохнуть?! — спросила девушка недоверчиво.
Риота усмехнулся.
— Нет, мы ж не психи. Никто тебя хоронить не собирается.
— Тогда нафига надо тащиться на погост? До Обона, вроде, ещё далеко.
Риота поднялся, смерил девушку насмешливым взглядом. Смял в руке алюминиевую банку и, запустив через полкомнаты, выбросил в мусорную корзину.
— Успеешь ещё навестить покойных родственников, — сказал он. — А сейчас будем тебя в клан принимать. Получишь доступ к Кава-Мидзу, как мечтала.
Эйко помрачнела.
— Я не о таком мечтала.
— Знаю, — кивнул Риота. — Но уже поздняк метаться. Раньше думать надо было. А теперь у тебя два пути — или с нами, или в натуре на кладбище. В виде праха.
Эйко отвернулась, мусоля сигарету.
— Впрочем, — добавил Риота, — можешь выразить своё несогласие сэнсею Канэко. Дело твоё, — он постоял, глядя на девушку, затем направился к двери. — Приводи себя в порядок, одевайся и выползай. Жду тебя в коридоре.
Блондин вышел, плотно притворив за собой дверь.
Эйко нервно сделала пару затяжек, откинула одеяло и направилась в ванную. Окурок отправился в унитаз.
Когда через десять минут девушка вернулась в комнату, вытирая волосы махровым полотенцем, её ждал поднос с кофе, вазочкой печенья и кувшинчиком сливок. Прозрачным колпаком были накрыты рис, рыба и яйцо.
Увидев завтрак, Эйко почувствовала, насколько сильно хочет есть. Швырнув полотенце на кровать, она подсела к еде, схватила палочки и принялась уплетать угощение.
Через четверть часа, расправившись с кофе и печеньем, девушка встала, потянулась, открыла шкаф и начала одеваться — все шмотки были её, только выстиранные и выглаженные. Эйко проверила карманы куртки и убедилась, что ничего не пропало.
Огляделась, взглянула на часы. Двадцать два сорок пять. Девушка недоумевающе нахмурилась. Батарейка, что ли, села? Но часы бодро тикали. Подойдя к окну, Эйко отдёрнула тяжёлые занавески. Полная луна исправно отражалась в мокром от луж асфальте и чёрных водах реки Цуруми, вдоль набережной горели жёлтые фонари. Вечер!
— Я тебя не дождался! — заявил Риота, распахивая дверь. — Сколько можно?!
— Сколько нужно! — буркнула Эйко, отворачиваясь от окна. — Нафига ты мне доброго утра желал?!
Риота усмехнулся.
— Раз проснулась, значит, утро. Я вижу, ты готова. Поскакали.
— Подковы бы не потерять от усердия! — пробормотала Эйко.
Когда микроавтобус остановился на частном аэродроме в нескольких километрах под Токио, и Эйко увидела возле стоявшего на площадке вертолёта Озему Канэко, она почувствовала, как учащается дыхание и дрожат ноги.
— Давай-давай! — дружелюбно, хоть и грубовато подтолкнул девушку Риота. — Не тормози!
На ватных ногах Эйко приблизилась к вертолёту, поклонилась Канэко и кивнула возвышающемуся справа от старейшины Хизеши.
— Здорово, голуба! — поприветствовал бугай, широко ухмыльнувшись. — Скоро сбудется твоя мечта.
— Прошу, — сухо сказал Канэко, распахивая перед Эйко дверцу вертолёта.
Девушка топталась в нерешительности.
— В чём дело? — поинтересовался Риота. — Заснула? Приступ нарколепсии? Хизеши, помоги-ка даме загрузиться!
— Я высоты боюсь, — призналась Эйко.
— Делать нечего, придётся потерпеть, — отозвался Риота, кивнув приятелю.
Тот подсадил девушку, сам влез следом, блондин и Канэко расположились напротив.
— Взлетаем? — осведомился, полуобернувшись, пилот.
— Давай, — отозвался старейшина.
— Нас уже ждут? — спросил Риота, когда начал раскручиваться винт.
Канэко кивнул. Взглянул на часы. Роскошные «Патек Филипп», как заметила Эйко.
— Как раз поспеем к половине двенадцатого.
Риота подмигнул девушке.
— Примем тебя ровно в полночь. Ерунда, конечно, но ведь такое раз в жизни бывает. Надо, чтоб запомнилось.
— Ага, как свадьба! — хохотнул Хизеши.
— Фигню сморозил, — дружелюбно заметил Риота. — Это только девчонки так мечтают, а на самом деле…
— Развод и тумбочка между кроватями, — кивнул Хизеши. — В курсях мы, дорогой товарищ, не тратьте силы. Дважды через это проходили. Я вот, кстати, сегодня тоже любовью обиженный.
— А что так?
— Да свидание у меня, — с сожалением вздохнул Хизеши. — Могло бы быть.
— У тебя, похоже, каждый день свидания.
Эйко переводила взгляд с одного на другого, не понимая, как они могут нести всякую чушь в такой момент. У неё сердце ушло в пятки, голова кружилась, и к горлу подкатывала тошнота — то ли он страха высоты, то ли от того, что ей предстояло. А может, от всего сразу.
— Не обращай внимания, — посоветовал Канэко. — Время и место всегда имеют значение.
Риота вытащил из-за пазухи баночку энергетика и деловито вскрыл. По салону разнёсся приторный запах.
— Как ты можешь пить эту дрянь?! — поморщился старейшина.
— Легко и с наслаждением, сэнсей.
— Там полно сахара и чёрт знает, чего ещё, — встрял Хизеши. — Чудо, что у тебя котелок ещё варит.
— А кто сказал, что он варит? — подмигнул блондин и сделал глоток.
Некоторое время летели молча. Наконец, Эйко не выдержала.
— Кто-нибудь объяснит мне, кто вы такие?! — прокричала она, стараясь победить звук двигателя.
Риота и Хизеши переглянулись. Канэко глядел в иллюминатор на проносившиеся внизу леса и поля. Время от времени попадались горящие в темноте мириады фонарей и окна далёких домиков.
Эйко уже решила, что её вопрос оставят без ответа, как вдруг старейшина оторвался от пейзажа и кивнул Риоте.
— Просвети, — кратко велел он.
Как ни странно, ему надрывать голосовые связки, чтобы переорать шум винта, не
