кровь, ведьма, — прошипел змей, да так громко, что у меня чуть уши не заложило. — Вот только ты на этот раз перехитрила саму себя. Жертва принята!
Жертва? Это он обо мне?
— Великий Полоз, моя кровь — жертва! — заорала девушка. — Моя!
— И твоя тоже, — голова змея склонилась вниз к той, кого он назвал ведьмой. — Но ты порождение Ночи. Ты не имеешь права на владение знаком и знаниями.
— Но я могу просить о снисхождении, — девушка бестрепетно смотрела в глаза змея, — и о вашей милости. Мне нужна одна вещь, с ней я обрету то, что мне сейчас недоступно. На знак и знания я не претендую.
— Что мне до твоих нужд и желаний? — рокотнул змей, и его хвост, оплетший меня за пояс, дернулся, отчего мои зубы лязгнули. — Ты одна из тех, кто даже не оставит следа на лунной дороге. Я видел сотни твоих предшественниц, они тоже приходили ко мне со своими просьбами, им были нужны вещи, которые помнят тепло рук Великих, которые впитали их силу, их мысли, их власть. Все они говорили: «Дай, дай, дай». Но ни одна не сказала: «На». Ни одна. До тебя — ни одна.
— А? — девушка явно не понимала, куда гнет это чудище, я тоже. Но мне было и неинтересно. Мне хотелось понять, к чему ранее прозвучало слово «жертва». И еще — как бы так вывернуться и сбежать отсюда?
Ну, или хотя бы сознание потерять. Потому что чем дальше, тем страшнее мне становилось, а бояться я не люблю.
— Этот человек, — хвост поднял меня чуть повыше. — Да, я знаю, что не ты привела его сюда, но без тебя он бы не пришел. Судьба определяет будущее, таков закон бытия, пусть даже Гамаюн всегда твердила обратное. Доля и Недоля знают свое дело, и каждая нить их пряжи тянется так, как надо.
А может, я в болото попал? Нет, серьезно? Нанюхался там газов, сижу сейчас под березкой и созерцаю замысловатый трехмерный галлюциногенный сон с эффектом присутствия. Просто ничего более абсурдного, чем огненный змей, ведущий философский диспут с красавицей-ведьмой, я даже представить себе не могу. У меня фантазии на подобное не хватит!
— Великий Полоз, мне не дано в полной мере понять твои намеки и замыслы, — вкрадчиво произнесла девушка, поклонившись змею в пояс. — Я отдала тебе свою кровь, а с ней — часть своей жизни. Если желаешь, можешь забрать жизнь этого человека, я приму вину за его смерть на себя и отвечу за нее полной мерой. Но молю — подари мне венец Гориславы! Он у тебя, в подземных кладовых, я знаю!
Редкая тварь! Взяла и отдала меня этой чуде-юде, даже не поинтересовавшись, хочу я того, не хочу.
Все, капец тебе, девка! Если уцелею, разумеется. Пока, увы, даже пошевелиться не могу, плотно меня эта тварь держит. Даже голову повернуть и плюнуть в эту стерву возможности нет.
А жаль!
— У меня, у меня, — убаюкивающе прошелестел Полоз. — И он, и посох Венельды, и плат Ратимиры, тот, в который пять волосков из бород пяти великих хазарских заклинателей вплетены. И девичий поясок Вольги, что Игорь в их первую ночь развязал, тем самым навеки став ее супругом. Ох, много чего тот пояс может сделать, ни один муж перед его силой не устоит!
— К чему ты ведешь, Владыка? — напряженно спросила ведьма. — Я снова теряюсь в загадках.
— Хочешь даров? Послужи, — в раздававшемся свисте, который издал Полоз, я еле разбирал слова. — Есть те, кто желает то, что им не предназначено, и не только желает, но и берет. Украденное надо вернуть, а хитников тех по возможности наказать.
— Просто скажи, кого наказать и что вернуть, я все сделаю, — топнула ногой девушка.
— Дура девка, — тело Полоза дернулось, похоже, так он обозначил свой смех. — Те вещи тебе в руки сроду не дадутся. Ты ведьма, для них ты чужая. Но это не значит, что у тебя не будет службы. Будет. Пятью пять служб пройдешь, и, коли справишь их, поговорим. И ты, человек, это помни. Пятью пять служб — и тогда я заберу у тебя то, что сейчас от меня получишь, если сам того захочешь. Давно я этот дар никому не вручал, так что цени его. И помните: вы сами подрядились ко мне на службу, сами выбрали этот путь, не было в том моего умысла. А еще знайте: нерадивых слуг своих, если те ленятся, я всегда наказывал нещадно. Лень да праздность хуже воровства.
— Ничего подобного, — прохрипел я, остатками путающегося между реальностью и сумасшествием разума осознав, что дело стало совсем плохо. — Мне служба не нужна! Никакая!
— За тебя решила все она, — тело Полоза снова дернулось, а его морда застыла в сантиметре от бледного лица девушки. — Потому ей теперь тебя оберегать да учить придется, ровно дитя малое. А как иначе? Твоя жизнь теперь равно что ее, вам друг без друга не быть. Но и ты за ней глядеть станешь, потому как, если она сгинет, тебе тоже не жить. Но последнее слово, человек, всегда будет за тобой. Твоя кровь напоила меня щедрее, чем ее, тебе и решать, куда какой дорогой идти.
— Так нельзя! — взвизгнула ведьма, цвет лица которой сменился с бледного на откровенно белый. — Нет!
— С Великим Полозом шутки плохи, — мои ребра затрещали — так эта змеюка сжала хвост. — Раз смелости набралась меня разбудить, то и получи за то награду, которую, по моему разумению, заслужила. Слово сказано, слово услышано! Примите же мои уроки и мои дары, выполните то, что от вас потребно, и, может, все еще переменится в ваших жизнях и судьбах. Жду вас на Змеиный день.
— Ох! — подала голос ведьма, схватившись за грудь. — До него всего-ничего осталось! Пятью пять служб!
— Управитесь, — с несомненной усмешкой прошипел Великий Полоз. — А ежели нет, так на следующий год День Змеиных Свадеб наступит. Желаешь на нем гостьей побывать, ведьма?
А меня не спросил. Хотя я ничего бы и не ответил. Что за дни такие, где они в календаре, поди знай…
— Да я досюда не дойду в урочный день, меня еще на входе в лес зажалят! — девушка повалилась на колени. — Слуги твои мое племя сильно не любят.
— И поделом, — заметил Полоз. — Но на этот раз не бойся, не зажалят, по крайней мере сразу. Дарую тебе на то право. И вот тебе еще один подарочек, пользуйся.
Не знаю, что он сделал с девушкой, только та покатилась по траве, истошно завывая. А
