сцены, слегка сносимый вправо, в поселок, плотной стеной лился из огромных колонок. Сама сцена светилась ярким зеленым светом, резко выделявшимся на фоне обилия черного цвета, среди выступающих и гостей фестиваля. Антон увидел менеджера Женю, стоящего у палатки с едой, и подошел к нему ближе.
— А что это за свет под сценой? — спросил Козловский у организатора фестиваля.
— Свет? Не знаю какой свет, может музыкантов инициатива — и он откусил кусок от гамбургера, дав понять, что ему не до разговоров.
Подойти ближе к сцене запретил один из охранников, поэтому решено было исследовать это место вечером с металлистами Владиславом и Женей. Странный зеленый свет пробивался сквозь щели из-под пола и манил какой-то тайной. Решено было в данный момент пока есть время, отправиться к пресловутому лагерю цыган, пообщаться с ними о том человека-пауке и окурке сигарет.
Лесной тропой, петляющей возле ручья, приблизился к палатке Ангелины, от неё надо подняться наверх, на взгорье и дальше к опушке, к загорийцам. Антона поразил цвет палатки шаманессы, он был ярко зеленым, откуда-то изнутри лился яркий свет, точно такой же как из под сцены и трещины в доме. Под ногой треснула ветка и из палатки вышла девушка.
— О, шаман-вудуист, доброго дня тебе и добрых духов на плечи. Ночевал в доме?
— Да, и там было такое же свечение как у вас в палатке, что это?
— А ты загляни внутрь, вчера еще не было такого. Ой, мне нехорошо, — и Ангелина побежала вниз к ручью, где её стошнило.
Антон подошел ближе к палатке и откинул полу. Как только он это сделал в глаза ударил яркий зеленоватого оттенка свет, от которого Антон зажмурился и прослезился. К горлу подкатил ком тошноты и он сглотнул слюну. Приоткрыл левый глаз, проморгался и различил в углу палатки сияющий шар с острыми шипами, похожий на звезду. «Что это такое?»— воскликнул он вслух. И вновь подкатила тошнота, он заметил, что сияющая звезда не висит в воздухе, а словно произрастает из земли откуда поднимается невысокая ножка. От странного объекта шла пульсация как от живого организма, а может он и есть нечто живое? Антон закрыл палатку и его стошнило под дерево.
Пьяные металлисты не замечали под сценой, вероятно, такую же звезду и в угаре алкоголя и тяжелого металла списывали расстройства желудка на магию и привороты. Окурок. Человек-паук. «Живая звезда» в палатке. Что это все такое?
— Откуда она взялась? — спросил Антон, сплевывая горечь изо рта.
— Я в астрале была, у мужа! — кричала снизу Ангелина, — а как пришла в этот мир, гляжу светится что-то маленькое, типа гриба, палатку пробило, проросло за ночь.
Девушка поднялась из низины и слегка покачиваясь от тошноты продолжила:
— А оно как начало расти, и светиться еще так противно. Я пыталась палкой сбить её, ножом срезать — нихрена не вышло.
— Я считаю, что все это ведёт к загорийцам, я в доме с приведениями видел какого-то мужика, с длинными лапами как у паука.
— Лють.
— Именно, и там тоже такой же свет. Правда меня так не тошнило. Я к тому же нашел окурок итальянской сигареты, и местные сказали, что эти цыгане-загорийцы из Италии. Тут всё к одному сводится как в математике к неизвестному, где икс — это загорийцы.
— Я говорила, что это люди тьмы.
— Идем со мной к ним?
— Один боишься?
— Ну такое.
— Эх, сама очкую, если честно. Зачем тебе трусиха?
— Вдвоем веселее, — настаивал Антон.
— У тебя есть план?
— Кое-какой есть, только что придумал, идем, по дороге расскажу.
— Шоу мастгоу он, пошли, только я свои вещи спрячу у ручья.
С каждым шагом, приближаясь к загорийскому стану Антон испытывал тревогу и беспокойство. Через пятьсот метров от палатки, по петляющей тропинке они спустились к опушке и сквозь шелестящие лесные песни деревья, Антон рассказало Ангелине свой план:
— Нам надо перевоплотиться в других людей. На выбор кто больше нравится: служба по защите детей, комитет по образованию или проверяющие газовое оборудование?
— Газовое оборудование? Чёрт, не знаю даже.
— У них газовые баллоны, часто такие взрываются. Они как правило неграмотные эти загорийцы, они даже прочитать не смогут наше удостоверение. Понимаешь в чем суть?
— Ну примерно, и что дальше?
— Дальше? Ну типа найдем утечку, предъявим им штраф.
— Так. И?
— И разговорим их старшего, чтоб он рассказал про это сияние и паука и сигареты.
— Ну не знаю даже, люлей не влупят они нам.
— Мы госслужба! А они неграмотные дикари, я читал в Википедии про них, что у них читать умеет два человека из ста, надеюсь в этом таборе таких нет.
— Ладно идем. Попробуем.
На опушке стояли старенькие автомобили и трейлеры, на которых передвигались загорийцы по миру. Старые жигули шестерки, москвичи, поновее форды и фольксвагены гольф из восьмидесятых. В хаотичном порядке с пару десятков машин. Минуя импровизированную стоянку, они увидели широкий стан кочевников: старомодные шатры, какие Антон видел только в фильмах, потрепанные военные палатки, напоминающие детали лагеря беженцев из сюжетов про войны с газакхийцами, и вьющийся дым из труб. Впереди, перед самим станом играли в догонялки загорийские чумазые дети.
— Все же надеюсь баллоны у них есть, — сказал Антон, ступая по направлению к стайке детей.
Те не заставили себя ждать и с радостными криками подбежали к гостям.
— Русняк, русняк! — дразнили они Антона, но тот не обижался.
— Солома на башке!! Солома на башке!!! — а вот это было уже неприятно, его волосы действительно походили на сухую желтую солому и с трудом укладывались в форму. Определив визуально самого старшего из шайки, Антон достал мелкую купюру и поманил ею ребенка. Когда от подошел ближе и хотел было схватить деньги, но Козловский резко спрятал её в кулак и спросил:
— А где все ваши взрослые, почему никого нет?
— Все спят, — ответил мальчик с акцентом.
— Как вашего барона зовут?
— Дай дэнги, скажу.
— Знаю я вас, убежишь ведь, говори и получишь.
— Роберт зовут.
— Держи полтос, приведи нас к нему мы из города к вам приехали.
И мальчик быстро зашагал вдоль разноцветных загорийских шатров, остро желая получить еще купюру. Сзади тащился хвост из остальных детей, заинтересовавшихся пришельцами откуда-то из цивилизованного мира. Наконец, молодой загориец привел их к самому большому шатру, со спутниковой тарелкой, устремленной в небо, на входе которого лежал коврик с надписью WELCOME. Несколько тушуясь, Антон переборол себя, и уверено взглянув на также переживающую Ангелину, постучал в дверь, обитую дерматином и тут же потянул ее на себя.
Сквозь узкие, грязные
