становились громче и громче, а потом он оттолкнул меня и уткнулся лицом в кровать.
Чувствовала ли я, что предала Дилана? – нет.
Крайние эмоции были некстати сейчас, пора выходить, и даже при таком раскладе придётся возвращаться по темноте.
– Захар, нам пора ехать, оденься, – попросила я.
Через десять минут нас уже заковывали в цепи: меня посадили на ошейник, Захару навесили кандалы на ноги, те самые, в которых он провёл последние несколько месяцев.
Вёз нас списанный военный УАЗик с рамой вместо крыши. Грунтовая дорога была вполне приемлема для поездок. Водитель знал, где находится старый домик бабушки Полины, все охотники это знали, потому что ездили туда забирать тела своих.
Ехать пришлось около трёх часов, меня довольно сильно укачало, я сглатывала слюну, сдерживала рвотные порывы. Живот болел так, что мне хотелось согнуться калачиком и лечь.
Когда, наконец, приехали, меня всё-таки вырвало. Охранники стояли и смотрели.
– Что пялитесь, у вас есть салфетки и вода? – мне подали и то и другое. Удивительно. – Спасибо. Укачало.
Мы все вчетвером двинулись в лес, очень медленно, потому что Захар шёл с трудом и немного опирался на моё плечо. А вот мне было не на кого опереться.
Уже в сумерках я нашла живицу, наполнила ею все карманы и объявила, что мы можем возвращаться.
Почему я решила его вылечить, а не помочь ему умереть? Что было бы, откажись я достать эту чудо-траву? Увы, я знала чёткий ответ: тогда бы я не смогла выносить своего ребёнка.
Во время обратной дороги я жевала черенок живицы и всем своим существом верила, что он спасёт моего малыша.
Когда мы вернулись, Захар отправился в мою комнату. В тот день от моего решения зависела жизнь Филина, поэтому мои приказы исполняли.
Мне сразу же сняли ошейник. Я отправилась на кухню, получила в распоряжение всё необходимое, вскипятила воду и залила ею траву, теперь нужно было дать настояться.
На пороге появился сам Филин, его мешки под глазами при новом освещении, казалось, стали ещё больше.
– Ты вовремя, дядя. Ещё пять минут – и можешь пить.
– Что это за трава?
– Живица. Эффект ощутишь почти сразу, или когда проснёшься с утра, с неё очень хорошо спится.
– Не считай себя самой умной. Ты выпьешь её первая.
Мне только того и было нужно.
– Ладно. Я заварила много, хватит и тебе, и мне.
Время подошло. Маленькими глотками я осушила всю кружку. Оставалось только ждать, что трава подействует.
Старик пару минут выжидал, затем сам схватил чайник и плеснул себе отвара. Пока он пил, я налила ещё одну кружку, для Захара. Оставшуюся травку пришлось оставить на кухне, я пожалела, что пожадничала и набрала слишком много.
– До завтра, дядя, теперь для тебя начнётся новая жизнь, совсем новая, с завтрашнего дня всё изменится.
– Что я выпил, ведьма? – он рассвирепел, подумав, что я отравила его.
– Отвар живицы. Я его заговорила, – блефовала я. – Я вернула тебе жизнь, и теперь ты в неоплатном долгу передо мной, – очень глупо было ожидать, что старик поверит в мои фантазии, но я была до наглости смелой.
Я вышла, не дожидаясь ответа. До комнаты меня провожал двухметровый охранник, а в комнате на столе стоял ужин. Захар был по-прежнему закован в кандалы.
– Охранник! Сними с него железо! Почему он ещё в кандалах? – закричала я.
Это был мой последний приказ, который охранник, нехотя, выполнил.
И вот мы остались наедине. Первый делом я протянула Захару кружку.
– Это та травка?
– Да. Она вылечит тебя.
– Мы ездили из-за меня?
«Глупый. И из-за меня, и из-за моего гадкого дядьки, и только в последнюю очередь из-за тебя» – про себя ответила я, а вслух произнесла:
– Не только.
Он выпил, доковылял до столика с едой, запихнул в себя пару кусков мяса, со стоном прожевал и лёг в постель.
Странно, что никто не был против того, чтобы он остался. Без сомнения, это был один из ходов в грязной игре, которую вёл Филин. И я по-прежнему чувствовала себя пешкой.
В комнате не было других кроватей и, конечно же, на ней без труда можно было уместиться вдвоём. Наверное, живица оказала на Захара такое же влияние, как на меня в мою первую брачную ночь. Он потянулся ко мне, словно в сладком забытьи, но по его дыханию я понимала, что он не спит.
– Что ты делаешь? – прошептала я, начиная возмущаться.
– Я хочу тебя… пожалуйста, не отталкивай…
Я повернулась к нему, чтобы убрать от себя его руки.
– Да что с тобой! Между нами ничего, кроме дружбы, быть не может!
Он как будто не слышал и продолжал приставать ко мне. Не выдержав, я хлестнула рукой по его щеке. Этого было более чем достаточно, он убрался на другой конец кровати и сел. Его психика была расшатана настолько, что он снова начал рыдать. Бедный мальчик. Да, он был старше меня года на 3—4, но его всю жизнь толком никто не воспитывал и не любил, в некоторых областях жизни он был ещё совсем ребёнком.
– Захар, повернись ко мне, пожалуйста.
Он остался сидеть неподвижно. Я повторила просьбу, и только после этого он повернул ко мне своё лицо с застывшей на нём гримасой.
– Я понимаю, что жизнь тебя не баловала, и ты пережил большое потрясение, но это не повод потакать твоим истерикам. Я обещаю, что сделаю всё, чтобы вытащить тебя отсюда живым, и большую часть жизни ты сможешь провести вне этого ужасного мира, где тебе не место.
Я поучала его так, как привык меня поучать всемудрый Дилан. Конечно, меня почти всегда бесили назойливые советы, но надо же было как-то дать человеку понять, что он не прав. Захар шмыгнул носом, едва заметно кивнул.
– А теперь давай спать. Завтра тебе будет гораздо лучше.
Захар, как ни странно тут же послушался, и уже спустя 5 минут я услышала его сопение.
…Но утром лучше стало не только Захару.
Мне приснился Дилан, я рассказывала ему, что я в полном порядке и что наш ребёнок тоже в безопасности. Рано утром засовы открылись и оба охранника потребовали, чтобы я срочно отправилась к хозяину. Вид у них был перепуганный, как будто к их горлу кто-то подставил нож.
Я начала одеваться, но меня начали торопить, буквально вывели под руки из комнаты. Шли мы быстро.
– Что за траву ты мне подсунула? – закричал Филин, когда я появилась на пороге.
– Доброе утро, дядя, что стряслось-то? Я даже зубы не успела почистить…
– Отвечай! – он метался по комнате туда-сюда почти в истерике.
– Живица, как я и обещала.
– Нет! Ты ведьма! Что ты туда подсыпала?
– Дядя Стас, сядь и услышь меня, – я осталась ждать, пока он немного успокоится. – Ну, сядь же, черт возьми! Чем ты недоволен? Вижу, выглядишь ты намного лучше.
– Да! Ты обещала, что вылечишь меня, а не…
– А не – что?
Он жестом велел охране убраться за дверь.
– Всю ночь со мной разговаривали моя умершая невеста и родители.
– Которых ты убил…
– А теперь умрёшь ты!
– Эмм, нет! Я взялась тебе помогать, а ты сразу – убить. Кстати, из нас троих, выпивших отвар, кошмары снились только тебе! – я говорила с улыбкой и насильно держала эту улыбку на лице, чтобы он не чувствовал моего страха.
Старик был разъярён, еще чуть-чуть и он превратится. Он подошёл и с размаху ударил меня, и это была вовсе не пощёчина. Я потеряла равновесие и упала, уже начиная превращаться. Что ж, в пограничном состоянии можно было тягаться силой, только я не знала, как это состояние сохранить.
Вставая, я чувствовала, как трансформируются кости моего черепа. Гормон выбросился в кровь, боль спровоцировала процесс. Что
