карих глаз и слегка сжатые пухленькие губки. Прям напрашивается, чтобы её взяли и повели под венец. Всё-таки девушка она симпатичная, этого у неё не отнять. Особенно эти крепкие и немного широкие бёдра, ловящие на себе немало похотливых взглядов.
Но даже так — нет.
— Да, я помню, но я уже привык к твоему полному имени. Без обид.
— Тогда без обид, если я тоже буду к тебе обращаться полным именем.
— Лик’Тулкис, мадам. К вашим услугам. Так вот, Сонтьяла, я считаю, что дело… — поклонившись, я только развернулся и хотел было пойти дальше, как меня вновь перебили.
— Ликус!
— Что?
— Хорошо, раз ты так хочешь. Ты не Ликус. Ты Ликду… — она запнулась и, для начала, попыталась мысленно проговорить моё имя, приподняв голову и раскачивая ей в такт слогам.
Наконец-то началось моё любимое представление: «Проговори полное имя ксата без ошибок».
— Лих… Ликс…Ликух…
— Лик’Тулкис. Попробуй ещё раз, у тебя обязательно получится.
— Ликус, пожалуйста! — последнее слово она протянула совсем жалобно.
Вот давай без щенячьего взгляда. Прошу, только не это! Единственная слабость, к которой у меня до сих пор не выработался иммунитет. Чем одно мелкое наказание моей скверной жизни пользовалось с завидным постоянством и с огромным успехом. И эта туда же? Нет. Ну нет. Никогда. И это «пожалуйста» тебе не поможет. Нет… Ай, хрен с тобой.
— Хорошо, хорошо. Так вот, Сола, я считаю, что…
— Вот так и надо было сразу, — насмешливо проговорила она и широко улыбнулась.
Можешь радоваться, сколько тебе угодно. Всё равно после сегодняшнего вечера нам двоим уже никогда не увидеться. Я приложу к этому все усилия. Может быть, мною прожита не такая уж и долгая жизнь, но подобный тип девушек мне знаком. Такие, как она — хорошие, действительно прекрасные сознания, что заслуживают самого светлого и прекрасного счастья на их жизненном пути. И будет правильно, если меня в нём будет как можно меньше. Максимум — буду слать письма с поздравлениями и когда-нибудь заказ сделаю на доставку. Но вот так, лицом к лицу мы больше никогда не увидимся.
— В следующий раз так и сделаю. Так вот, я считаю…
— Так вот, Сола, я считаю! — она спародировала с нотками полной победы в голосе и продолжила довольно улыбаться.
— Так вот, Сола! — я слегка повысил голос. — Я считаю, что моё мнение тебе не интересно и я могу его засунуть в скверну.
— Нет, Ликус, я…
— Так вот, Сола! Я считаю, что нужно поздравить тебя с тем, что теперь не я буду развлекать тебя на празднике, а ты меня. Ясно? Будешь знать, что разумные обижаются, если их постоянно перебивать. Пойдём, нам ещё поесть надо да к площади выйти.
— Ликус, прости. Я честно… — смуглянка чуть сгорбилась, весёлая улыбка пропала. Она практически вернулась к состоянию, в котором находилась сидя на гостиничной кровати.
— Я пошутил. Не обижусь я на тебя, не волнуйся.
Если тот факир удостоился бранной ругани в свой адрес, то мне в лицо полетели слова хоть и не бранные, но не менее лестные. Больше всего понравилось сравнение меня и дракона, захватившего замок и не позволявшего никому даже близко подойти.
Вдоволь наругавшись и отсмеявшись, девушка улыбнулась и радость вновь стала единственной эмоцией, так нагло и бесцеремонно оккупировавшей её мысли.
Идя дальше, мы наткнулись на лавочника, которого я встретил ещё днём. С облегчением выдохнув и поблагодарив его, что он ещё не закрылся, я уже хотел купить три ореховых угощения. Но передумал и купил четыре. Три свёртка отправились в сумку с объяснением, что два я обещал отдать Лине и один будет съеден с чаем. Четвёртый же был торжественно вручён Сонтьяле. Правда, третий свёрток я собирался отдать Мильтаре: она весь день провела взаперти и могла лишь предаваться грёзам о праздничных забавах. Но ведь угощение будет съедено с чаем, а что не я его съем — так это не суть важно.
Пока смуглянка едва удерживалась, чтобы не набросится от голода на сладкое, мы подошли к углу, от которого улица вела к главной площади.
Народу там было так, словно гнилую картошку бесплатно раздавали, и горожане сбежались на протухший запах этого прекрасного словосочетания: «Так отдаю, забирай». Но плохих запахов не было, наоборот — два голодных живота заурчали в унисон, стоило сделать шаг в сторону площади. В воздухе витал запах тех самых пирогов равнинного эльфа, так часто нахваливаемы Джоссом и Баратом.
Мы направились к лавке остроухого пекаря не сговариваясь. Заказали по доброму куску горячего пирога и по кружке вина, сели за ближайший свободный стол и полностью насладились вкусом еды.
Каждый раз я всё больше и больше убеждался, что решение вести сдержанный образ жизнь было крайне правильным. Даже взрывающийся во рту миллионом вкусов кусочек пирога стоил того, чтобы питаться как последний бедняк. Бедняк, который может себе в кашу и мёда с сушёными ягодами добавить, и мяса в суп покрошить, и много чего ещё может. Но делает это сдержанно. Без изысков.
— Лик’Тулкис, рад вас вновь видеть. Глава ждёт вас. Мадам, позвольте высказать комплимент вашей красоте: вы прекрасны, — не успели мы съесть и половину заказанного, как к нашему столику подошёл Нурт. Сказав комплимент, он заодно поклонился Сонтьяле, отчего та чуть не подавилась от смущения.
— Привет, Нурт. Время есть, или срочно? — я показал на недоеденное.
— Конечно, не торопитесь. Просто подошёл уточнить, так как ещё есть возможность составить меню под ваше предпочтение: вы будете что-нибудь пить во время представления?
— Будут что-то подавать?
— Напитки и закуски.
— Был бы не против вина. Жела…
— Тёплое и разбавленное водой. В конце чай?
— Да, вместе с какой-нибудь сладостью. Вопрос есть: я хотел, чтобы дама…
— Прошу меня простить, но можете не волноваться. Глава гильдии авантюристов и вольных наёмников города Эльбен будет предельно рад и сильно обязан, если вы, — Нурт мягко посмотрел на Сонтьялу, — составите компанию.
— Д-да. Я с-с удовольствием, но моя одеж…
— Прошу прощения, но это не имеет значения. Что вы предпочитаете?
Нурт ушёл, выслушав скомканные пожелания Сонтьялы. Даже когда мы остались вдвоём, она не могла успокоиться. Хоть смуглянка и торговец, но всё же ещё и девушка, которая осознала, что будет присутствовать в кругу высокопоставленных лиц в обычной, практически рабочей одежде. Минут десять она крутилась как юла на одном месте, проверяя свою одежду, поправляя шарфик и постоянно спрашивая: как она выглядит и точно ли ей можно присутствовать. Благо, что до начала представления ещё было предостаточно времени, и чтобы Сонтьяла полностью успокоилась, и чтобы мы успели доесть и не спеша направились к площади.
Огороженная площадка одним краем прилегала к сцене, а та — к высокому зданию таким образом, что между зданием и сценой было достаточно пространства для размещения всего необходимого для спектакля. На задней части сцены висела огромное серое полотно — оно станет основой для постоянно сменяющих друг друга фонов.
Огромное количество народа. Разумные всех рас со всего города мелкими горными речушками стекались в одно большое озеро. В нём смешивались голоса и возгласы доносились со всех сторон. Каждый, будь то дворфийская травница или кузнец из равнинных эльфов, бюрократ из орочьего племени или алхимик из людей — каждый жаждал, чтобы представление началось сейчас же, а закончилось как можно позже. Но не только на земле столпился народ, едва не переваливаясь на площадку сквозь ограждения: он полностью захватил все окрестные крыши и окна зданий, с которых открывался прекрасный вид на площадь.
С противоположной стороны от сцены, у стены другого здания была построена терраса с деревянной крышей и большим тряпичным полотном, взявшим на себя роль трёх стен. За расставленными столиками восседали не последние разумные в городе. Градоначальники и лорды сидят за столами где-то в помещениях и в такую толпу они обычно не выходят. Представители же гильдий как торговых, так и ремесленных, наоборот — с удовольствием займут места на этой террасе.
За одним из столов сидел Бриан и задумчиво смотрел в сторону сцены. Терраса возвышалась над землёй почти на метр и даже сидя было видно всё происходящее не только на сцене, но и на площадке.
Стоило нам подойти к террасе и стоявшая рядом со ступеньками стража недвусмысленно намекнула, что ксату здесь не рады. А оборванке с улицы тем более. Сонтьялу это высказывание не сильно обидело — она прекрасно понимала, во что она была одета.
Без скандалов и криков, без
