России они восприняли или как шутку, или как провокацию. Стоило отправить опытного поверенного, чтобы договориться лично и забрать заказ. Она получила бы подобное кресло уже давно.
* * *
Княжна отказалась оставаться ночевать, заявив, что не хочет нас стеснять. Это было естественно — кресло она получила, а мы не были её близкими друзьями. Так что пусть едет домой.
Я проводил её до кареты. Дамы мои тоже собирались, но княжна настояла, чтобы они не отвлекались от важных дел с нарядами, и попрощалась с ними в доме. Грузчики осторожно подняли девушку и усадили внутрь. А затем взялись грузить кресло.
— Не сломайте! — чуть истерично прикрикнула на них княжна, выглядывая в открытую дверцу.
— Мы с понятием, барыня, — пыхтели они, — разве ж не разумеем. Доедет в целости, не сумлевайтесь.
Княжна сердито засопела и зашуршала внутри кареты, как огромная мышь. Через минуту она выглянула наружу и вложила мне в руки толстый бумажный пакет.
— Это дневники, Константин Платонович. Деньги…
— Не надо, — я улыбнулся ей, — дневников будет достаточно. Приезжайте ко мне через год, чтобы подновить знаки.
Она кивнула.
— Хорошо, пусть будет так. Константин Платонович, подойдите поближе.
Девушка наклонилась и перешла на шёпот:
— Я знаю, вы ведёте дела с князем Голицыным. Не сочтите меня за интриганку, но вы должны знать. Он страшный человек.
На её лице мелькнуло выражение ненависти.
— Страшный, жестокий и злопамятный. Не спорьте! Я знаю, о чём говорю. К моему увечью и гибели моей матери он имел самое прямое отношение.
Она протянула руку и приложила палец к моим губам.
— Не спорьте, это не бред “бедной девочки”, у меня есть все доказательства. Отцу запретили мстить и выплатили виру, дело уладила сама императрица. Но я не мой отец.
Наклонившись ещё ниже, почти касаясь моего лица, она прошептала:
— Я знаю Голицына, однажды он и вас захочет сожрать. Приходите ко мне, и я с удовольствием помогу вам отомстить.
У меня даже в горле запершило от таких заявлений. Чтобы не спорить с девушкой на такую скользкую тему, я просто кивнул.
Она помолчала несколько коротких мгновений, не спеша отодвигаться от меня, и прищурилась.
— Ах да, ещё одно.
Без предупреждения она резко подалась вперёд и впилась в меня поцелуем. В нём смешались страсть, одиночество и нерастраченная нежность.
Это длилось недолго. Также неожиданно княжна отстранилась и посмотрела на меня с высокомерным превосходством.
— Это мой вам подарок. — Голос девушки был хриплым, будто от волнения. — Чтобы вы поняли разницу между поцелуем настоящей дворянки и вашей любовницы-простолюдинки.
Я поклонился.
— Благодарю, ваша светлость.
Она задрала нос, крикнула: “Поехали!” и захлопнула дверцу. Козявкин, лично правивший каретой, щёлкнул вожжами.
Помахав княжне рукой, я вздохнул. Ох уж эти женщины! Безумно сложно разобраться, что у них происходит в голове. А ещё сложнее находиться под их перекрёстным огнём — я чувствовал, как мне спину жжёт чей-то ревнивый взгляд. Таня? Я обернулся и никого не увидел. Только в окне гостиной мелькнули кудри, огненно рыжие.
На мой вкус, идеальный праздник должен быть неспешным. Хорошо выспаться, встать, не торопясь собраться и поехать на торжество. Чтобы никто не бегал с выпученными глазами, не голосил на весь дом: “Помялось!”, не метался по гостиной с раскалённым утюгом в руке, не кричал: “Опоздаем!” — и не говорил: “Костя, мы уже почти собрались. Вот ещё десять минуточек” — каждые полчаса. Но моим мнением, как должна быть устроена Вселенная, никто при создании мира не интересовался, так что я расслабился и старался не смеяться, глядя на суету и панические пробежки по гостиной.
И всё же нам удалось выехать на свадьбу почти вовремя. Но всю дорогу Александра и Таня нервничали, что мы опаздываем.
— Спокойно, девочки, — умудрённая опытом Марья Алексевна только отмахивалась, — вот увидите, нам ещё и ждать придётся.
Княгиня как в воду глядела. В Добрятниково происходило то же самое, что и у нас часом ранее. Беготня, крики, вопли, запах прожжённой утюгом ткани. Только масштаб бедствия был побольше в силу многочисленности семейства.
Дамы сразу же включились в общий кавардак, приняв самое деятельное участие. А я по стеночке, чтобы не снесли пробегающие мимо рыжие девицы, стал искать спокойный уголок.
Ага, прямо сейчас! Единственное спокойное место — кресло за фикусом, было занято. Там сидел печальный Добрятников и сквозь листья наблюдал за сборами своего семейства.
— Константин Платонович! — он страшно обрадовался, увидев меня. — Присаживайтесь вот здесь, на банкетке. Представляете, а ведь я специально разбудил всех засветло, чтобы не торопиться.
Мимо пробежала служанка сразу с двумя утюгами в руках.
— Нет, здесь нам не дадут отсидеться, — Добрятников перекрестился. — Идёмте, я только вас и ждал.
Перебежками, уклоняясь от дочерей, он двинулся к лестнице на второй этаж. Ну и я за ним, тихонько посмеиваясь над ситуацией.
* * *
Добрятников привёл меня в небольшую уютную гостиную. Ковры, низкие диванчики, столик с закусками, в углу шкаф с книгами.
— Проходите, Константин Платонович, здесь вас никто не будет беспокоить, — он вздохнул с некоторой завистью. — Пока венчание, пока приедем обратно, можете даже вздремнуть.
Кроме нас в комнате обнаружился ещё один человек, вернее сказать орк. На пуфике возле окна дремал старичок: морщинистое лицо, на затылке жидкие седые волосы, завязанные в хвостик. А его костюм вышел из моды лет тридцать назад, не меньше.
— Это Ксенофонт Иванович, — шёпотом пояснил Добрятников. — Он тоже здесь побудет. Ноги старика уже не держат, не выстоит всю службу в храме. Не беспокойтесь, он неразговорчивый, тихий.
Старичок на наше появление никак не отреагировал, продолжая мирно дремать. Вот и отлично, может, и я отдохну от слишком беспокойного утра.
— Если что-то понадобится, вон там звонок для вызова прислуги, — Добрятников огляделся, будто ища предлог остаться здесь вместе со мной, и ещё раз вздохнул: — Побегу, Константин Платонович. А то мои девчонки никогда не соберутся.
Он прикрыл за собой дверь, а я прошёлся по комнате. Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить старика. Но стоило мне подойти к столику с закусками, как за спиной раздался голос:
— Молодой человек, а не желаете дерябнуть по маленькой?
Я обернулся. Старик, минуту назад спавший, теперь смотрел на меня с огоньком во взгляде, бодрый и улыбающийся.
