спасёт.
Флоранна шагнула назад в дом. А потом с размаху захлопнула дверь. Закрыла на ключ, на цепочку, а потом ещё и стул подставила под ручку.
«Йодис, оставайся там, где ты сейчас, если ты в безопасности», — мысленно умоляла ее Флоранна.
Вслух девушка крикнула:
— Убирайся!
— Нууу… неужели ты боишься меня? Я ведь пришёл с миром. У меня новости есть про твою подругу Меланию.
Флоранна бегала по квартире, закрывала окна и шторы.
— Я тебе не верю!
— Впусти и я покажу.
— Что ты мне покажешь? Зачем я тебе? Виллоу здесь больше нет. Уходи!
— У твоей подружки есть то, что мне нужно. Хочешь, чтобы она осталась в живых? Если да, то ты мне поможешь.
Флоранна колебалась. Мелания может погибнуть? Но что, если он заговаривает зубы? А если она уже погибла? Нет, он её не проведёт.
— Убирайся туда, откуда пришёл. Я не верю ни одному твоему слову.
На кухне послышался шорох, и Флоранна дёрнулась к стене, нащупала что-то тяжелое, крепко сжала в руке. Топот продолжался недолго. Наконец из кухни кто-то вышел. Увидев того, кого меньше всего ожидала увидеть, она пронзительно закричала. Ее красивое лицо перекосилось от ужаса. Она думала, что от собственного крика вот-вот лопнут перепонки.
В комнату вошёл Дейв, он улыбался безобразной улыбкой мертвеца и шёл к ней, протянув руки.
— Я так скучаю, Флор, помоги, — мямлил он еле внятно.
Флоранна, не переставая кричать, запустила лампу в него. Не помогло. Он продолжал приближаться.
— Прекрати! — кричала она Тристану. — Останови это, умоляю!
— А ты думала, я не найду способ, как заставить тебя мне подчиниться, — зловеще прозвучало за дверью. — Открой. Пригласи. Впусти. Никто не пострадает.
Флоранну трясло как в лихорадке. Из ее комнаты вышел профессор Коган. Его лицо было перекошено, вместо глаз одни белки. Девушку начало тошнить. Иллюзионист чёртов!
— Где гарантии, что… — Дейв начал трогать ее волосы. Флоранну вырвало.
— Они будут трогать тебя везде. Поверь мне на слово. У тебя нет выбора.
Внезапно ей стало всё равно. Где-то в глубине дома трезвонил ее телефон, но мертвецы не давали прохода. Она медленно повернулась к двери, убрала стул. Помедлила. Новое прикосновение мертвецов, утробное шипение вызвало новый приступ тошноты. Она сняла цепочку, открыла дверь и посмотрела на Тристана.
— Убери их.
Он широко улыбался.
— Пригласи меня.
«Я жив? Как же ломит тело. Но раз я чувствую боль, значит, я жив?»
Ранн открыл глаза и увидел лицо Акила. Нет, ему ничего не приснилось. Он по-прежнему находился среди вампиров. Но чувствовал себя просто ужасно. Открыл рот, чтобы что-то спросить, однако из горла не вышло ни звука. По подбородку и шее бежали капли. Слюна? Во рту чувствовался металлический привкус. Слабый отголосок сознания в этот момент задавался вопросом: как он мог выжить, если его укусила особь?
— Ранн?
Чей это голос? Тёплый, родной… Ранн медленно повернул голову. Три силуэта расплывались, сливались воедино. Он не мог сфокусироваться на том, что видел.
— Он ожил? Что сейчас будет?
Этот голос он тоже знал.
— Не спеши, Мелания, я сама не знаю, что сейчас будет.
Акил приложил к его губам руку, что-то потекло в рот. Тёплое и… вкусное. Это кровь? Глаза Ранна расширились от той ужасной мысли, которая его посетила. Он дёрнулся. Всё тело отдалось резкой, нестерпимой болью, от которой потемнело в глазах.
— Пей! — приказывал Акил. — Пей! Виллоу, уведи отсюда человеческую девчонку. У неё начинается истерика.
Ранн остро слышал каждый шорох, он слышал женский плач, но не мог пошевелиться. Руки и ноги свело судорогой. Желание пить то, что ему дают усиливалось. Не только пить, но и прокусить кожу. Десны страшно чесались и болели. Что происходит?
— Ранн, держись, — прозвучал родной голосок совсем рядом. Она коснулась его пальцев, и он рефлекторно ухватился за ее нежную, тонкую руку.
— Галатия, что ты творишь? Он сломает тебе кости, — ругался Акил.
— Я переживу. Просто я знаю, что ему легче.
«Да, мне легче. Мне нужна твоя рука. Нужна ты… твоя кровь… Нет! Откуда у меня эти мысли? Что со мной происходит?»
Казалось, прошла целая вечность, когда Ранн почувствовал облегчение. Акил убрал свою руку и встал. Галатия продолжала сидеть рядом с Ранном и гладить его по голове.
Сначала он чувствовал слабость во всём теле. Под верхней губой что-то набухло. Языком он нащупал два острых и длинных клыка.
«Я стал вампиром?»
Он застонал.
— Ты хочешь знать, что с тобой произошло? — тихо спросила Галатия. Ранн с надеждой посмотрел на нее. Его глаза светились, в них отражалось ее лицо. — Я тебе расскажу. Я всё расскажу.
Ранн разжал руку. Он сломал девушке несколько пальцев, кости срослись за несколько минут.
Голос Галатии вливался песней, от него становилось легче, забывалась боль, исчезал страх. Он молчал, не мог ни задавать вопросы, ни отвечать. Пока из горла вырывался только стон.
— Ты родился в любви, — начала Галатия и посмотрела на Акила, тот кивнул. Он дал своё согласие. — Король Акил, мой отец, полюбил человеческую женщину по имени Дафина.
«Дафина? Я знаю женщину с этим именем».
— У них были настоящие чувства, но вампиру и человеку трудно быть вместе. Им пришлось расстаться. Акил ничего не знал о беременности. Дафина скрыла это от него. Родив тебя, она поняла, что не сможет воспитывать полукровку, поэтому отдала тебя на воспитание обычной семье. Полукровка, как правило, может превратиться в вампира, если рядом окажется отец и даст свою кровь. Особь убила тебя, Акил возродил. Теперь у тебя новый облик и… бессмертие, Ранн. Ты стал вампиром. Сначала будет непривычно, но зато теперь ты сильнее и можешь жить среди нас, никого не боясь.
«Я больше никогда не вернусь во Вьюрэй? Не увижу Йодис? А Галатия?»
Ранн вопросительно посмотрела на девушку.
— Ты… — глухо произнёс он.
— Я? Сестра, Ранн. Астарот, Бьорн и Виллоу — братья. Мы — твоя семья.
«Но как такое возможно? Галатия — моя сестра? И что же мне теперь делать со своими чувствами? Они не исчезли».
Внезапно он ощутил необычайный прилив сил, бодрости, какой-то особенной жизненной энергии. Он смог встать на ноги. Прорезался голос, и Ранн обратился к Акилу:
— Не ждите от меня сиюминутной преданности.
После этого он скрылся в густых зарослях. Ранн желал уединения.
Она оттолкнула Элжерона и заплакала. Горько и беспомощно. С отчаянными криками, с захлёбываниями. Йодис плакала навзрыд, и сама себя не узнавала.
Элжерон
