свалят до поры до времени. Так что логика в его поступках есть.
— Очухался? — скрипнула дверь, и в кабинет зашел Ровнин. — Ну слава богу.
— Как съездил, Георгиевич? — немедленно полюбопытствовал у него Михеев. — Удачно?
— Какой там. — Начальник отдела стянул с носа очки и устало потер глаза. — Этим ветеранам ведьмачьего движения хоть кол на голове теши, все без толку. «Это наше дело», «сами все решим», «не лезь, куда не следует, дьяк». И вот бу-бу-бу, бу-бу-бу… А из самих песочек сыплется. Я им объясняю, что люди могут пострадать, что крови много уйдет, а они все свою песню тянут, дескать, «что кому на роду писано — то и случится». И ведь точно что-то знают, я же вижу.
— Может, на хвост к ним упасть? — предложил Михеев. — Я сегодня выспался, могу последить.
— Не думаю, что это хорошая идея, — подумав, отказался Ровнин. — Если они тебя заметят, то совсем с ними отношения испортятся, а они нам бывают полезны, ты же знаешь. Этого поганца мы все одно изловим, не сейчас, так после, но жизнь на этом не закончится. Так что — нет. Да и есть чем нам с тобой сегодня заняться. К Марфе поедем, чай с плюшками пить. Позвонила она мне нынче, зазвала в гости.
— Ух ты, — проникся Пал Палыч. — Большая честь.
— И вот его тоже пригласила, — Ровнин показал пальцем на Колю. — Но он с нами не поедет вкусной выпечкой баловаться да разговоры о всяком-разном разговаривать. У этого молодого человека свои пути-дорожки.
— Какие? — хлопнул глазами Нифонтов.
— Те же, что и всегда, — пояснил Олег Георгиевич. — Цейтнот цейтнотом, Николай, а штатную работу никто не отменял. Городу все равно, какая холера в него приперлась и что задумала, он живет будничной жизнью, и в нем время от времени что-то случается. Нынче вот встревожилась одна милая дама, которая работает в одной старинной подмосковной усадьбе-музее хранительницей и экскурсоводом. Замечательная старушка, знаток этикета и традиций, буквально кладезь информации о дворянском быте восемнадцатого-девятнадцатого веков, я с ней несколько раз консультировался по кое-каким вопросам. Прошлой ночью кто-то очень здорово ее напугал, да так, что она сейчас в больнице лежит. Какие-то голоса она в залах усадьбы слышала, шаги, музыку, причем до того ничего подобного там не случалось. Человек она немолодой, тем более всю жизнь провела в тенях ушедшего времени, может, ей все и померещилось, но ты, Николай, все же сгоняй, проверь что к чему. Опять же — уже вечереет, это тебе на руку. Если проблема по нашему профилю, то как раз ко времени поспеешь. Ну а если шпана или ворье, то пуганешь их как следует. Ключ от дома возьмешь на месте, я тебе сейчас схемку нарисую, где он спрятан, там уютный такой тайничок имеется. Координаты музея в вотсап тоже сброшу. И еще что… Прихвати с собой Мезенцеву. Кто-то ведь должен тебе спину прикрыть, верно?
Глава шестнадцатая
Чужой праздник
Если Женька и обрадовалась тому, что наконец-то ей перепало выездное задание, то вида не подала. Мезенцева в последнее время вообще мало с кем общалась, она практически замкнулась в себе. Тетя Паша даже как-то обмолвилась в разговоре с Викой, что недолго Женьке осталось в отдел на работу ходить. Дескать — и она тут чужая, и отдел ей чужой. Нельзя сказать, чтобы Коля полностью согласился с данным утверждением, но некая доля правды в этом наличествовала.
Впрочем, обязанностями своими девушка манкировать не стала, и вскоре после того, как машина выехала из двора, уже зачитывала Нифонтову информацию, добытую в интернете, ту, что была связана с местом, куда оперативники держали путь.
— Значит, так. — Женька пошерудила пальцем по экрану смартфона. — Бла-бла-бла… Вот! Усадьба «Натальино». Памятник старины, музей, в прошлом фамильное гнездо дворянского рода Рославлевых-Заречных. Знатный, между прочим, род, с корнями, теряющимися во тьме веков. Тут пишут, что он аж чуть ли не от Мамая пошел, ну или кого-то из его ближайших приспешников. Но, полагаю, это чистой воды гон. Мы же с Мамаем на Куликовом поле рубились, откуда взяться любовным историям, да еще с официальным потомством?
— Кто его знает, — отозвался Нифонтов. — Тогда другие времена на дворе стояли, и расклады, соответственно, тоже с нынешними разнились. Вчера враги, сегодня друзья, завтра родня. Хотя… Да нет, ничего, по сути, не изменилось, все решает политическая конъюнктура. Но пес с ним, с Мамаем. Что там по зданию? Сплетни, слухи, изыскания?
— Основная часть усадьбы построена в конце восемнадцатого века архитектором-итальянцем, — послушно отозвалась Женька. — Ого, у них там даже под театр отдельное строение отгрохали! Красиво жили потомки Мамая. И еще оранжерея! Представляешь, они в ней апельсины и персики выращивали. Зимой!
— Круто, — признал Коля. — Что еще?
— Два флигеля для слуг, — продолжила Мезенцева. — Причем один для холостых, другой для женатых. О морали, стало быть, пеклись, не хотели блудодейства допускать. Только от всего этого великолепия ничего почти и не осталось. Большая часть построек была разрушена в начале прошлого века, это в основном коснулось тех помещений, которые трудовой народ, сбросивший царя, счел буржуазными излишествами. И оранжерею разнесли, и театр по кирпичику разобрали. Причем последний в прямом смысле, прикинь? Его итальянец из привозного материала строил, импортного. Другим строениям тоже досталось, понятное дело. Потом приспособили уцелевший особняк под разные нужды. Там и пионерский лагерь квартировал, и архив какой-то областной сидел, короче скрипка, пипка и утюг. За это время все уцелевшие после революции помещения, кроме главного дома, который кое-как латали, потихоньку разрушились. Один флигель, когда завалился, чуть какую-то парочку, туда забредшую для любовных утех, не прибил. А вот когда перестройка грянула, нашлись энтузиасты, которые решили сделать из всего этого музей дворянского быта. Мало того — отыскался спонсор, который узаконил их начинания, а также дал денег на ремонт и создание экспозиции. Правда, после выяснилось, что он со временем собирался шугануть музейщиков и лично в этом доме поселиться, потому так и старался, но ничего у него не вышло.
— Ладно тебе! — изумился Нифонтов. — Неужто кто-то из сильных мира сего за энтузиастов-подвижников впрягся? Бывают же на свете чудеса!
— Да нет, — хихикнула Женька. — Этого мецената коллеги по бизнесу на исходе века в машине взорвали. Его вдова пыталась отбить здание у музея в качестве одного из наследственных активов, но покойный муженек не успел его перевести на себя, и по бумагам проходил только как спонсор, не более того. Уж и так старалась, и эдак, но все равно ничего у нее не получилось. Вот
