обняла Аду. Папа, не выпуская из рук корвалол, присоединился с другой стороны, и в этом теплом коконе боль в сердце Ады немного утихла.
Ада вернулась из воспоминаний, когда прибывающий поезд метро гудком возвестил о себе. Дождавшись нужного вагона, Ада зашла в него и встала у окна. Когда поезд начал набирать скорость, она засмотрелась на остающуюся позади платформу и вид за стеклом, дома и машины внизу. Свет сменился тьмой тоннеля метро, а телефон внезапно ожил в кармане, перебивая Земфиру в беспроводных наушниках сигналом сообщения.
Саша приглашала на ежегодную встречу, посвященную равноденствию. Заранее, как и перед каждым праздником, чтобы забронировать время у всех в расписании. Встреча намечалась в загородном доме Саши и Рустема.
Ада виделась с ними чаще, чем по праздникам. Шумная семья — пять детей-оборотней это тебе не шутка! — и большой сад с прилегающей террасой и зоной барбекю был пределом мечтаний и самой Ады. Правда, пока не складывалось. Вместо этого она ушла в работу, обживая потихоньку свою студию.
Ада отписалась, что обязательно приедет и тут же рассмеялась — Саша послала ей в ответ стикер с довольной овчаркой.
Значит, к родителям надо выбираться числа шестнадцатого. Как раз Лев и Айгуль с сыном собирались к ним вроде бы в этих числах, так что получится увидеться сразу со всеми.
Ада улыбнулась и заблокировала телефон. Песня в наушниках сменилась, и заиграли первые аккорды «Адели». Вздрогнув, Ада потянулась переключить, но застыла. Раз в год можно и послушать, почти без боли в груди. Техники НЛП всё-таки работали, не зря она отдавала по четыре тысячи за сессии у психолога.
На «Площади Тукая» толпа вынесла её из вагона, и Ада, встроившись в нужный ряд, пошла к лестнице. У Юхи больше не было нужды встречать её в метро, но привычка озираться по сторонам не покинула Аду. В такие моменты она иногда находила существ иной стороны, которые звенели по-разному. Кто-то по-доброму, а кто-то обещал угрозу и новые проблемы. О таких обычно Ада сразу писала Юхе.
Родная уже Двойка встретила её шумом и привычной суетой студентов. Ада поднялась на кафедру и, поздоровавшись с коллегами, стала готовить себе кофе. Пока кофемашина соображала, как сделать пенку, Ада снова ушла в воспоминания.
В тот день, когда согласовали приказ о её переводе на религиоведение, стояла морозная погода. Ада подписала нужные бумаги и решила прогуляться до Булака. Спустившись с горы и купив себе по дороге кофе в небольшой кофейне, она написала СМС Саше и родителям, почти одинаковые по содержанию.
У канала — назвать Булак рекой язык не поднимался — летали утки. Почему они не покидали город на зиму, тоже большой вопрос. Видимо, привыкли, что их кормят туристы. Ада достала из сумки пакетик с семечками и принялась кормить птиц. Телефон завибрировал, и, доставая его, она зацепила ленту с ключом. Забыв про сообщение, Ада повертела в руках ленту и почувствовала, как зашлось сердце.
Пока она готовилась к экзаменам, не оставалось времени на раздумья. Не было времени и на тоску, так что она совсем позабыла о том, как не могла уснуть в первые дни.
Сейчас всё будто вернулось.
Ключ отражал скупые лучи солнца и, казалось, был теплым на ощупь. Ада стянула перчатку и зажала его в руке. Он быстро нагрелся и будто оттягивал ладонь.
Фенечка куда-то потерялась, она и не заметила, как в один день в октябре её лишилась. Не настал ли час и этой вещи?
Размахнувшись, Ада запустила ключ прямиком в Булак. Испуганные утки разлетелись в разные стороны, а ключ с громким плюхом пропал среди полыньи.
Вздохнув, Ада развернулась и пошла к метро. Больше её ничего не тяготило, хотя бы до ночи, когда, наверно, вернутся привычные тоскливые мысли. Но для того, чтобы их прогнать, у неё были припасены сигареты.
После того воскресенья Ада больше никогда не видела Диму. Но он звонил ровно три раза.
Первый — когда случилась авиакатастрофа при посадке в Казани. Ноябрь того же года, так что вспоминать было ещё очень больно. А слышать родной голос — ещё больнее.
— Ты в порядке? — без приветствия тогда спросил он.
— Конечно, — растерянно ответила Ада. — Я никуда не летала и там не было моих знакомых.
Дима выдохнул так, словно до последнего не верил, что говорит именно с ней.
— А ты как? — преодолевая желание зареветь в голос, спросила Ада.
— Всё нормально. Олеся передает привет.
— Вы в Питере?
— Да. Мама тоже скоро приедет.
Повисло молчание, и Ада решилась первой закончить разговор. Хотя потом ещё долго себя за это корила. Но та тоска, которая только сильнее разгорелась после этого короткого и едва ли похожего на разговор звонка, душила и мучила ещё несколько месяцев, не давая спать ночами.
Второй раз Дима позвонил в 2017 году, когда случился теракт в метро. Ада сама собиралась его набрать, как только узнала, что там много погибших и пострадавших. Но сеть лежала, её сообщение так и не дошло, зато он сам позвонил поздно вечером. Знал, что она волнуется.
Тогда они проговорили чуть больше, обсудили всех и вся, хотя Ада знала, что он продолжает заходить на её страницу. Поэтому и оставляла там многозначительные цитаты из песен и общие фото с ребятами. Он отвечал тем же — фото Питера, совместные с Олесей, новый универ, группа, в которой он стал играть на гитаре, редкие фото с мамой, которая почти постоянно жила в закрытом санатории. И строки из их общих песен.
Третий раз Дима позвонил в разгар пандемии. Ада тогда пошутила, что у них появилась своя традиция — раз в три года говорить по пять минут. Главное, чтобы в следующий раз повод был не таким страшным.
Ада не стала рассказывать ему, что болеют Лев и вся его семья, что она сама уже которую неделю сидит дома, не решаясь выйти даже в ближайший магазин, что сессию, госэкамены и диплом, похоже, будет сдавать и защищать дистанционно. Перевод на первый курс религиоведения съел у неё целый год, но Ада об этом не жалела. Наоборот, планировала поступать в магистратуру и оставаться на кафедре, где ей так нравилось.
А вот работа у Юхи не останавливалась даже в пандемию. Но об этом она тем более не хотела рассказывать Диме.
Не рассказала и о том, как справлялась с черной дырой внутри, благодаря которой чуть не появился новый демон в Казани. Только Юха и смогла помочь ей, научив жить с темнотой внутри.
