катерке вроде «Жучка-плавунца», с пыхтением шедшем к пункту назначения.
– Гарри, – нежно окликнула меня Мёрф.
– Он… Он не… – Я не стал открывать глаза, но слезы просочились сквозь сомкнутые веки.
– Не совсем тот герой, каким ты его считал?
Я крепко сжал губы.
– Ну да. – Она приподняла мою голову и положила к себе на колени. – Он тоже человек. Какая неожиданность.
– Я рассказал ему про Томаса.
– Похоже, он бурно отреагировал на твой рассказ, – заметила Мёрфи.
– Он убил меня, – тихо сказал я. – Я имею в виду, моего двойника. Но будь на его месте я, который настоящий, этот настоящий «я» был бы уже мертв. Дед не собирался меня убивать. Но так уж вышло. И он не тот, кем я его считал. Мне казалось, он всегда держит себя в руках. А оказалось, что это не так.
На последней фразе голос надломился. Грудь болела так, словно ее ножами резали. Я прислонился к переборке рулевой рубки и накрыл мокрые глаза левой ладонью.
– Он не сдержался.
– Боже мой, Гарри… – Голос Мёрфи был полон страдания.
– Больно, – прошептал я. – Господи, как же больно.
Она погладила меня по лбу. Я уронил руку на палубу, прильнул к Мёрфи и разрыдался по-настоящему.
И плакал, пока не выплакал все слезы. А затем Мёрфи сказала:
– Я слышала, с чего начался ваш разговор. Поверь, вы заблуждаетесь. Оба. Ты на самом деле не знаешь, кто он такой. Пока что не знаешь. И он тебя не знает. И вы сделали друг другу очень больно. Потому что вы – одна семья, и ваши слова, ваши поступки гораздо важнее, чем слова и поступки всех остальных. – Она прижалась щекой к моей макушке. – Послушай, я понимаю, как ты страдаешь, но причина этих страданий в том, что вы с дедом очень любите друг друга. И рано или поздно боль пройдет, а любовь останется.
Она была права. Я действительно страдал. Думаете, магическая мантия способна приглушить такую боль? Черта с два. Настоящая боль – та, что гнездится в сердце и может доконать тебя миллионом различных способов, – ей не по зубам.
Старый дуралей. Будь оно проклято, его упрямство.
– Знаю, как это трудно, Гарри. Помню, как впервые поняла, что мой отец – всего лишь человек, – продолжила Мёрфи. – Когда он застрелился.
Пару секунд ее слова висели в воздухе.
Затем она распрямилась, взяла мое лицо в ладони и стала смотреть на темные воды озера. Ее глаза блестели от слез.
– Ты все еще можешь поговорить с ним, Гарри. А мне так и не довелось этого сделать. Пообещай, что поговоришь с дедом, когда страсти улягутся. Ради меня.
– Кэррин…
Она не без раздражения легонько хлопнула меня по щеке:
– По-твоему, это просьба? Пообещай. Прямо сейчас, если мой совет, черт возьми, хоть что-то значит! Ты не представляешь, как это важно.
– Что, если… – Я запнулся. – Что, если однажды я стану таким же? Что, если это в моей природе?
– Между вами существует разница, – сказала Мёрф.
– Правда?
– Ага. – Она поерзала, наклонилась и поцеловала меня в лоб. – У тебя есть я.
И… в сердце у меня зажегся маленький теплый огонек. Хотя боль никуда не делась. О нет, никуда она не делась, эта боль.
Но огонек дал понять, что эта боль пройдет. Она не навсегда.
– Ладно, – сказал я, – поговорю.
И устало изобразил крест над сердцем.
– Вот и молодец. – Мёрфи одобрительно похлопала меня по щеке.
Я коснулся ее руки, закрыл глаза и провел несколько минут в слезах, но уже не таких горьких, как раньше.
Через какое-то время я взял себя в руки. В рубке был шкафчик, где я держал запас продуктов длительного хранения. По большей части орехи и вяленую говядину, а также бутилированную воду. Ничего особенного, но перенос сознания – весьма утомительное занятие, и мой организм так нуждался в калориях, что лежалые орехи и сухое мясо казались чертовски изысканным деликатесом, и я уминал их за обе щеки.
Обычно путь до острова занимает немногим больше часа, но сегодня я полностью открыл дроссельную заслонку и рассчитывал доплыть до места чуть быстрее.
В рубку прихромала Мёрфи. Минут десять она молча стояла рядом, рассматривая мое лицо, и наконец вынесла вердикт:
– Тебе страшно.
Я бросил на нее быстрый взгляд. Повел плечом.
– Все настолько плохо?
Некоторое время я обдумывал ее вопрос, стараясь не вспоминать, что до одури встревожен. Затем сказал:
– Знаешь, я много чего умею. При желании могу сжечь дом, взорвать машину, призвать какое-нибудь существо из Небывальщины.
Она кивнула.
– Прямо сейчас, под этой самой палубой, умирает мой брат. Не исключено, что те, кто хочет его убить, уже отправились в погоню и мы не довезем Томаса до острова. А то, что вот-вот начнется в городе… – У меня не получилось сдержать нервную дрожь. – Чувствую себя каким-то ничтожным.
Пару секунд Мёрфи беспристрастно смотрела на меня, после чего дернула щекой и проглотила сдавленный смешок.
– Ты… Ты… – Она все-таки рассмеялась и легонько толкнула меня плечом.
– Что? – спросил я.
– Добро пожаловать в клуб маленьких людей, кроха.
– Я не шучу, – возразил я. – Дело и правда паршивое.
– Прямо сейчас каждый полицейский участок Чикаго поднимает на ноги личный состав. Эти люди сделают все возможное, чтобы нейтрализовать последствия отключения электроэнергии, пока город не погрузился в хаос. И пожарные подключатся, хотя толку от них немного. – Мёрфи покачала головой. – Они тоже не чувствуют себя всемогущими великанами. И у них даже нет волшебного острова.
Я вспомнил о следах на берегу.
– Возможно, в скором времени полицейские с пожарными почувствуют себя совсем микроскопическими. Да и все мы тоже.
При этих словах Кэррин нахмурилась, посильнее запахнула штормовку и прижалась ко мне. Я обнял ее свободной рукой.
– Так насколько все плохо? – спросила она.
– Фоморы думают – и, похоже, совершенно искренне, – что могут стереть город с лица земли. Независимо от того, знаем мы о нападении или нет.
– Стереть с лица земли, – повторила Мёрфи.
– Как в старые добрые времена Аттилы или Чингисхана.
– Господи Иисусе, – выдохнула она и прижалась ко мне крепче прежнего. – Радио не работает. Городской интернет тоже. Как предупредить других?
– Мы хотя бы дали им знать, чтобы были настороже, – криво усмехнулся я. – Пользователи Паранета уже научились выживать при нашествиях этих гигантов. Соберутся на своих конспиративных квартирах, в пабе у Мака и тому подобных местах.
– А все остальные? – спросила Мёрфи.
– Эй, все остальные! Вас хотят убить сказочные чудовища. Просьба эвакуироваться.
Она недовольно сжала губы, но, как видно, признала мою
