глава общины.
* * *
Я завел коня во двор, к поручню крыльца поводья привязал, чтобы Вороной не сбежал. Перетащил гроб с Трофимом на телегу. Почувствовал небольшую дрожь в руках и глаза заболели. Видеть стал намного лучше, чем раньше, но толком про свои способности ничего не знаю. Зато мысленно коня успокаиваю и, кажется, тот меня слушается. Странно, никогда верхом не ездил, и, если честно, то только издали лошадей видел.
— Что ж ты ведьмак так быстро ушел? — подойдя к гробу с дедом, спросил я. — Обещал все рассказать, а знаний не передал, — покачал головой, всматриваясь в разглаженные морщины на лице Трофима.
Тот, разумеется, не ответил, почему его предвидение сбылось раньше срока. Он чего-то не понял или не учел, а еще несколько часов назад казался сильным и здоровым. Вроде говорил, что по свету у него много родни осталось. Почему именно меня выбрал? Смогу ли когда-нибудь понять и ответить на этот вопрос? А надо ли? Черт, даже четких инструкций не дал! Только и попросил, чтобы с личным дневником его похоронил. А где книгу ведьмака отыскать? Следует ли положить в гроб какое-нибудь оружие и требуется ли омыть тело? Последнее — точно нет! Откуда знание и почему — без понятия. Прислушался к себе и не нашел ответа. Следует, наверное, отыскать траурные одежды для Трофима, он знал о своей кончине и наверняка подготовился. Отправился в дом, петли противно скрипят, двери отворяются с трудом, а еще недавно они от толчка бесшумно распахивались. Рой мыслей, но выводы пока сделать не получается, действую словно на автомате и в каком-то забытье. В комнате, на столе перед телевизором, обнаружил несколько исписанных листов. На комоде увидел книгу у которой обложка обтянута кожей высшего демона. Даже плечами передернул. Это дневник Трофима, но открыть его не сумел, какая-то сила не дала. Взял книгу и отправился к гробу, на улице тишина, даже кузнечики не стрекочут. Дневник положил деду на грудь, отметив про себя, что у того глаза закрыты. Возможно, ему еще что-то следует положить в гроб, да указаний он не оставил. Знал, что смерть приходит, а одежды не заготовил, а похоронить следует до заката, пока ночь не вошла в свои права. Не стал больше ничего искать, но нож, скорее кинжал с какими-то рунами на клинке, деду оставил. Кто знает, что ему потребуется за гранью.
Погрузил гроб с телом деда, приспособил рядом крышку и отправился в путь, ведя коня. Конь медленно переставляет копыта, но я его не подгоняю, есть над чем поразмышлять, правда, в голове до сих пор сумбур. Все случилось очень быстро и непонятны перемены в жизни. А есть ли они? Признаю ритуал, проведенный Трофимом? Подсознание считает это правильным, а ум отказывается верить в происходящее. Может я еще в своей квартире? Заболел или настолько перепил, что брежу?
— Странно птицы чирикают, — буркнул себе под нос, обратив внимание, на грустные трели, которые сопровождают нашу скорбную и одинокую процессию по дороге.
Скрипят колеса в телеге, катящейся по грунтовке, а птицы словно с ума сошли. С надрывом горланят. Впереди показалась развилка, более заросшая дорога ведет к покосившемуся забору кладбища. Ворота оказались открыты и сразу увидел вырытую могилу, Вороной послушно встал и морду повесил. На песке следы медведя, а в стороне лежит деревянный крест, перекладина которого примотана ивовыми прутьями. Опустить гроб оказалось проблемой, хотя кто-то и приготовил сплетенные из травы канаты.
— Печаль, — потер я висок.
— Проблемы? — послышался хриплый голос, заставив меня вздрогнуть и заозираться по сторонам. — Пока не увидишь, не пытайся, — продолжил незнакомец. — Ты силу получил, но в нее не вошел. Трофим уважаемым ведьмаком был. Берись за канаты, подсоблю.
— А ты кто? — поинтересовался я, не ощущая угрозы.
— Не все ли равно? — хмыкнул кто-то, чуть ли не рядом. — Когда-нибудь узнаешь, можем и побеседовать, если на то повод найдется. Сейчас еще день, не мое время, с Трофимом умели договариваться, хоть и случалось недопонимание. Он черту не переходил, умел признавать неправоту. Тебе же одному не справиться, а бросать гроб в могилу — примета плохая. Примешь помощь? Без обязательств!
— Хорошо, — медленно кивнул и посмотрел на Ворона.
Конь нервно копытами перебирает, уши прижал, пофыркивает, всем видом выражает беспокойство, но бежать не пытается. Он боится моего собеседника, но чувствует себя в безопасности.
— Берись давай, — недовольно произнес сварливый голос. — Чем дольше возимся, тем быстрее о моей помощи узнают, а это не совсем правильно, еще и ответ держать заставят.
— Кто? — взял сплетенные из травы канаты и их подергал — крепко.
— Узнаешь, если захочешь, может и не сразу, — хмыкнул незнакомец и скомандовал: — Раз-два взяли!
Гроб опустили на дно могилы, плетеную траву вытащили. Неизвестный помощник ни слова больше не сказал, только печально вздохнул и ушел. Рядом никого, Ворон успокоился, птицы продолжают тревожно горланить. Взял из телеги лопату и принялся засыпать могилу. Когда стал устанавливать крест в ногах, то чертыхнулся. О смерти деда никому не сообщил, теперь и документов не получить. Не приду же к участковому и не заявлю, что Трофима Ивановича похоронил, а его фамилии даже не знаю! С другой стороны, тут край глухой и, похоже, свои законы. Та же главная ведьма ни словом не обмолвилась про официальные структуры.
— И что сказать? — озадачился я, когда сделал могильный холмик и отложил в сторону лопату. — Покойся с миром Трофим Иванович. Пусть никто больше не держит на тебя зла и простит обиды.
Постоял, стараясь подобрать слова, но на ум ничего не пришло. Молитв не знаю, да и не факт, что их следует произносить, когда ведьмак уходит из этого мира. Каких-то выдающихся заслуг за дедом не ведаю. Вроде бы приличным человеком был, если так можно его назвать. Ощутил давление, осознал, что птицы умолкли, отчирикав свой концерт.
— Прощай, — махнул рукой и не оглядываясь отправился к Вороному.
Возвращаться решил не пешком, поехал на телеге и даже попытался конем управлять, но вскоре бросил поводья. Как-то не нашел с Вороном общего языка. Только скажешь «но», как колеса начинают на ухабах подпрыгивать, говорить «тпру», так он норовит с дороги свернуть. Пару раз чуть не опрокинулись. А когда дозволил коню самому домой топать, то он размеренно зашагал и телега плавно раскачиваться стала. Даже на машине, когда в деревню ехал, и то одним местом сильнее ощущал неровности, подвеска не справлялась. А тут телега!
Перед въездом в деревню меня поджидала Варя. Лосины сменила на джинсы, рваные на коленках, рубашка завязана на узел
