ссмотрим, а ты вссё ссвистишшь и ссвисстишшь… Ччто хотел то, ччем помоччь?
— Э-э-э… А вы, кто? А вы, где? — ошарашено спрашиваю я голосом.
Наверное, со стороны это выглядит очень странно — на лавке посреди города сидит мальчишка-оборванец и разговаривает сам с собою. Однако, рядом действительно никого и прогнать меня некому. По крайней мере, пока…
— Аки ессмь ужики, Усси и Щщусс, мы брат сс ссесстрой, Усси — ссесстра, а я Щщусс — брат, и это нашша площщадь, мы здессь жживём и вссегда ползаем, вссех знаем и без насс здессь ниччего не происсходит. Ты голову-то поверни и ссам предсставьсся, — прошипели-протараторили в моей голове.
Я поворачиваю голову и вижу… Из ближайших к лавке кустов с плотной зелёной листвой торчат две забавные и совершенно одинаковые головки молодых ужей с двумя жёлтыми пятнышками за ушками, быстрыми раздвоенными язычками и чёрными глазками. Головки ужей качаются на одноцветных тёмно-коричневых лакированных тельцах, предусмотрительно спрятанные в кустах наполовину.
— Аки есмь Кобра, — важно представляюсь я, и уже как обычно, — Но, вообще-то я Экола Бести, а Кобра, это моё прозвище, может слышали?
— Знаем, знаем, сслышшали, ужже вссе нашши за тебя сслышшали, Кобра, — вразнобой шипят-лопочут в голове смешные ужики-подростки, — Ты Кобра, говори ччего надо, вссё сделаем, вссё иссполним, всссё досстанем!
— А как же вы меня услышали, милые ужики, ведь не было свиста? Я не слышал. И как вас тут, таких маленьких, не задавят в рыночной толкотне по выходным? И много ли наших в городе? — удивлённо спрашиваю я шустрых ребятишек.
— Ульразвук, его люди не сслышшат! Как это, задавят? Насс? Кто? За ччто? Пуссть поймают ссначчала! Мы ссами кого хоччешшь… А нашших в городе, замуччаешшься ссччитать, вссе ессть, — удивляются теперь уже ужи-подростки, — Ты, Кобра, давай, не отвлекайсся, нам некогда!
— Денег бы мне немного… на поесть, одеться и пожить где-нибудь. Остальное, потом вам скажу, когда сам соображу, что делать, — осторожно закидываю я удочку с просьбой юным родственникам.
— Одетьсся, это только на рынке, подожжди пару дней, до выходных! — мгновенно отвечают мне, — А деньги, без проблем, щщасс ссделаем, ползи за нами! Иди, в ссмыссле. Здессь рядом.
И я иду, угадывая направление движения по двум быстрым змеинным тельцам, мелькающим в зелёной траве на обочине булыжной мостовой. Но трава закончилась, пошли одни булыжники, и я теряю своих заботливых проводников. Но, через несколько секунд мне уже шипят из-за ближайшего угла: — Ссюда! Ссюда, Кобра, не сспи!
А за тем углом… прямо на деревянной ступеньке крыльца какой-то халупы, лежит и призывно смотрит на меня… толстенький кожаный мешочек, в которых здесь обычно носят деньги. У кого они есть, конечно. Чистенький, как только что из кармана. Уй-я-я! Кто же не мечтал случайно найти на улице такой вот толстенький мешочек⁈ А он себе лежит и ждёт только меня! Ай, ужики-красавчики!
Быстро развязав несложный узелок узкого сыромятного ремешка я пересчитываю денежный улов — один золотой герр, пять серебрянных и кучка медяков. Крепко! Хватит на хорошую лошадь со всей её сбруей и телегой с рессорами.
— Ссвитсский вччера ноччью потерял, — слышу я в голове голос брата-ужика Щуса. — Как приехали они вччера сс дела, деньги получили и напилиссь в кабаке госстинницы дядюшшки Бло, вот и потерял, когда пьяный назад шшёл. Ты, Кобра, монеты-то ссыпь в карман, а мешшоччек выбросси, улика. Ещщё нужжно будет денег, свиссти, вессь город деньгами зассыпан. Только межжду половыми доссками знаешшь ссколько лежжит… И ссерёжжки. И колеччки. Вссё теряют. А ессли много денег нужжно, мы укажжем, знаем где сспрятаны. Вссё, мы ссвободны?
— Спасибо вам, милые ужики, пока свободны, выручили! — удовлетворённо отвечаю я, — Свистну, как понадобитесь!
— Ссвиссти… — и только лёгкий шорох в траве. Уползли, красавчики!
Вот, значит, как! Свита князя деньги за нас получила, и судя по мешочку, немалые… Ладно, это потом. А сейчас нужно найти ночлег и где покушать. А тут и думать нечего, нужно идти в гостиницу дядюшки Бло, раз уж свитские ходят пить в тамошний кабак. Там их и послушаю, они когда пьяные, наверняка, говорливые. Не языком, так мыслями всё расскажут.
За гостиничной стойкой на фоне доски с висящими на ней ключами от комнат, стоит сам хозяин, дядюшка Бло — невысокий плотный пожилой мужчина с бельмастым левым глазом, седой бородой и большой блестящей лысиной. Выражение лица брезгливое и сонное. Он одет в какую-то немыслимо засаленную хламиду, когда-то, наверняка, бывшую шикарным кожаным фартуком, с вытертыми пятнами и порванной шнуровкой на груди.
Справа от стойки — мощная дубовая дверь входа в гостиничный кабак, который утром и днем — обычная харчевня. Сегодня, этот кабак, чуть ли не единственный доходный актив дядюшки Бло, так как постояльцев в гостинице мало, а сюда постоянно ходят свитские, да и горожане, бывает, заглядывают.
Слева от стойки — крутая деревянная лестница на второй этаж с его длинным предлинным коридором дешевых номеров — жёсткая койка с рваным одеялом, хромой табурет и вешалка из кованых гвоздей в стене. Стойла! Уборная и умывальник — в конце коридора. Но в гостинице есть и третий, чистый этаж, и в нём несколько вполне приличных меблированных номеров с чистым бельём и собственными медными умывальниками и уборными в небольших туалетных комнатках. Там даже есть зеркало и коврики на полу из гладко обструганных досок.
— Чего тебе, мальчик? — лениво спрашивает меня хозяин, приоткрывая правый глаз, и я отчётливо слышу его голос в голове, — Вот, оборванец! Ходят, тут… свитских на них не хватает.
— Здравствуйте! Мне нужна хорошая комната и обед, — вежливо отвечаю я хозяину.
Достаю из кармана и кладу на стойку монету — один медный герр. Этого вполне хватит за целый день проживания с трехразовым питанием в хорошем номере любой городской гостиницы.
Выражение лица хозяина мгновенно меняется на заинтересованное, сонный правый глаз открывается и начинает своё хаотичное движение туда-сюда, а дальше… монета исчезает со стойки! Вот она только-что была, и её уже нет! Я даже не успеваю засечь движение хозяина… Вот это фокус! Магия? Не чувствую.
— Конечно, конечно, — тараторит хозяин, — Какой номер на третьем этаже желает выбрать юный барич, с окном на улицу или во двор? Обедать можно в номере, позвоните в звонок, принесут. Надолго к нам? Да, нужно записать в журнал Ваше имя, сами понимаете, такой порядок, — и тут же его мысли, — Откуда у этого оборванца деньги на хороший номер⁈ Нужно потом сказать свитским, пусть проверят, а вдруг он их украл? Ну, конечно, украл! Но сначала самому нужно хорошенько пошарить по его карманам как заснёт, успею ещё со свитскими.
— Меня зовут Ник Лучч, — выдаю я вслух первое пришедшее на ум имя, — Я младший сын известного негоцианта Лима Лучч из Синей Окумы и мы с отцом следовали на рынок в Красную Окуму, здесь хорошо берут наш товар — глиняные горшки. Однако, позавчера ночью я случайно потерялся в лесу, зазевался и отбился от наших повозок. Заблудился, ободрался об лесные колючки, оголодал и вот… наконец-то вышел к городу. Теперь буду здесь и ждать отца, он обязательно приедет на рынок, там его и найду. Если, конечно, он успеет доехать на эти выходные, он же сейчас, наверняка, ищет меня по лесу. Но, ничего, я подожду, денег немного есть с собою.
— Бедный мальчик… Ник Лучч, говорите? Так и записал. Конечно, конечно, юный господин, живите сколько хотите, если есть деньги. Ваш отец со слугами, приехав, тоже ведь выберет для ночлега мою гостиницу? Сейчас у нас туго с постояльцами, только кабак и выручает. Ох, времена настали… обнищали все, только колдунов и жгут, — тараторит хозяин, но при этом мыслит так, — Врёт, конечно, стервец! А может и нет… но по его кармашкам я ночью всё равно пробегусь, не помешает.
Это не передать, с каким удовольствием и стараясь не спешить, я съел обед из трех блюд, который мне принесла прямо в номер с окном на улицу молодая хорошенькая горничная — салат из редиски со сметаной и зелёным луком, картофельный супчик с большими кусками хорошо проваренной говядины и приготовленные на углях ребрышки ягнёнка с гарниром из цветной капусты. М-м-м!
И теперь я лежу на широкой деревянной кровати с чистыми простынями, я всегда немного отдыхаю после обеда, и размышляю. Хозяин, наверняка, придёт
