сделаешь с Радегундой после этого, меня мало волнует.
Через минуту в кабинет вошли вампиры. Брендон велел проводить Дафину к Радегунде, стараясь никого к человеку не подпускать. Когда они удалились вместе с Дафиной, Демоника спрыгнула на пол. Брендон как раз повернулся спиной, но вдруг почувствовал ее присутствие.
— Мы так не договаривались, — сказала она. — Мне тоже надо свести с Радегундой счёты.
Брендон медленно развернулся к ней лицом, и улыбка осветила его почти белое лицо. И без того синие губы стали ещё синее.
— Ты нужна мне для других целей.
— Вот как? — искренне удивилась вампирша.
— Сейчас мы отправляемся с тобой во Вьюрэй к мэру. Думаю, настало время заявить о себе, — торжественно произнёс Брендон и смех заполнил каждый уголок помещения. Однако у Демоники не дрогнул и мускул.
— Разве не ты говорил, что действовать мы будем лишь тогда, когда в руках у тебя будут все три рубина?
— Рубин Акила у меня. Рубин Радегунды вот-вот приплывёт мне в руки. А до девчонки-человека добраться — плёвое дело.
Вот тут Демоника заулыбалась.
— Значит, до тебя ещё не дошли главные новости? — В ее ухмылке сквозило нескрываемое злорадство. — Мелания больше не человек. Астарот сделал ее своей нолиной и обратил, использовал силу — своё последнее желание. Правда, у меня есть козырь. Я смогу ее заманить в ловушку.
— Вот это да! — закивал Брендон. — Полагаю, на этом месте должно стоять «но»?
— Именно. Я хочу стать твоей правой рукой, советницей, если хочешь. Будем править городом вместе. Если откажешься, тогда лови девчонку сам.
При таком раскладе событий очень трудно удержаться от возмущений, но Брендон сохранил спокойствие и с серьёзным видом обошёл стол.
— Я послал за ней Тристана. Кажется, у него тоже имеются козыри. Он предан мне и не требует ничего взамен. Но если не справится, я подумаю над твоим предложением, — почти в ухо сказал вампир, а потом легко ущипнул Демонику за щечку, та отклонилась в сторону. Брендон резко двинулся к двери. — Ты идёшь со мной.
Демоника выругалась про себя, но пошла. Всю дорогу до Вьюрэя она думала и гадала, что за козыри появились у ее братца Тристана.
Дядюшка Брендон предал расу. Почему — неизвестно. Видимо, причины этой навязчивой идеи скрывались во тьме веков, и молодой вампирше никогда не добраться до истины. Не было сомнений, что даже Акилу не под силу в этом разобраться. Знал бы он, что собственный брат плетёт заговор против него, давно принял бы меры.
Галатия ворвалась в покои матери, но Радегунды там не оказалось.
— Может, она в башне? — предположил Ранн.
— Что ей делать в башне? Нет. Сомневаюсь, что она отправилась туда.
— Мне кажется, что мы везде уже посмотрели. Ты сама говорила, что вампиры чувствуют друг друга на расстоянии. Разве сейчас ты не чувствуешь ее запаха?
— В том-то и дело, что нет. А это значит… — Галатия обвела взглядом комнату. — Это значит, что её нет в замке. Она у Морлека! Точно! Когда я уходила, они оставались в «Рен Ультио» вдвоём.
Галатия и Ранн побежали к донорскому дому. Вампирша считала, что первым делом должна предупредить Радегунду. Но к всеобщему сожалению, ее в донорском доме не оказалось. Морлек удивленно смотрел на дочь и сбежавшего человека.
— Почему ты считаешь, что Радегунде грозит опасность? — спросил он.
— Потому что видела. Морлек, Брендон предал нас. Он собирается отобрать рубины и править городом. На маму хотят напасть, чтобы отнять кольцо. Я волнуюсь за неё. Куда она пошла? Ты знаешь?
— Она исчезла, ничего мне не сказав. Так получается, твои видения о том, что мы можем лишиться защиты, оказались верны?
— Тебе мама рассказала?
— Она мне всегда доверяла. — Морлек подошёл к окну, где стоял Ранн и посмотрел во двор. Вокруг фонтана мирно гуляли доноры, не подозревая, что, возможно, скоро им придётся спасаться. — Через пару месяцев наступит зима, а в этот период времени солнце не так страшно. Большую часть дней на город обрушиваются ливни, сопровождающиеся раздирающими небеса раскатами грома. Возможно, у нас будет время все исправить.
— Знать бы как, — задумчиво ответила Галатия, вспоминая крик Астарота в своём видении. «Надо уходить!» — была его фраза. Почему он это сказал? Что сподвигло его отступить? Вампирша вдруг заметалась по комнате, не зная, куда деться. — Я не могу стоять здесь без дела! Нужно что-то предпринять.
Взгляд Галатии упал на Ранна. Судя по умиротворенному виду она поняла, что он ничего не боится и может совершить любой подвиг — если, конечно, подвернётся шанс. Ей хотелось закричать, что ее отец Морлек, а не Акил. Что они с Ранном не связаны кровью и могут быть вместе. Но сейчас было не время. Ее влекла более высокая задача — спасти последний существующий на земле род и не причинить вреда мирным людям.
— Морлек?
— Радегунда велела мне оставаться здесь. Думаю, я должен предпринять попытку защитить доноров в случае… нападения.
— Как ты обычно связывался с мамой?
Морлек открыл рот, чтобы ответить, но тут Ранн неожиданно сказал:
— Она в башне. Я почти уверен… не знаю, что это, но я чувствую это.
Морлек с Галатей переглянулись.
— У него может так рано проявиться дар? — осведомилась вампирша.
— Он находится в том возрасте, когда у вампиров обычно проявляются сверхсилы, — ответил Морлек. — И не важно, когда он был обращён.
Галатия решила, что стоит послушать Ранна и проверить башню. Взяв его за руку, она увлекла его за собой. Он не просто знает, где искать Радегунду. Он чует опасность, и именно он станет тем вампиром, который защитит королеву.
— Давай поторопимся, Ранн!
К мэру пустили одну Джессику. Ану Зигеру и Акилу пришлось остаться в приемной и дожидаться ее там. Они надеялись на благосклонность мэра, но допускали мысль, что власти не предпримут никаких попыток, чтобы защитить город от нечисти. А все потому, что мэр не верил в существование вампиров.
Джессику встретила молодая блондинка. Она вежливо улыбнулась своими ярко-красными губами и попросила следовать за ней. Джессика отметила про себя, что в последний визит не встречала здесь сопровождающих. К тому же, они шли не в кабинет мэра, а в конференц-зал, что ещё больше насторожило охотницу.
— Мэр примет вас здесь. Прошу, — сладко проговорила молодая девушка, до боли напоминающая Джессике ходящего мертвеца, только хорошо загримированного. Уж очень бледной показалась ей эта девушка.
Мэр сидел в кресле лицом к окну, и когда
