Соляной столп. Расследование админа - Айгуль Малахова

«Двадцать третьего августа две тысячи двадцать третьего года, в пять часов тридцать минут утра, местным жителем Фёдором Ивановичем Сколкиным, недалеко от пещеры Ледяная, рядом с деревней Старое Болото был обнаружен соляной столп, чьи очертания полностью повторяли мужскую человеческую фигуру.»

Из протокола осмотра следователя Воронова Валерия Сергеевича.

За несколько дней до произошедшего.

Валерий Воронов тяжело вздохнул, глядя на речушку со смешным названием Ладошка. Она беззаботно журчала, неся мутные воды по своим извилистым путям и ведать не ведала о неприятных мыслях, роем копошащихся в мозгу следователя. Третий труп, обнаруженный сегодня утром дал совершенно чёткий ориентир на то, что застрял он в Старом Болоте плотно и надолго.

Воронов физически ощущал, как увязает в трясине собственного непонимания. Никаких ниточек пока зацепить не удавалось, а третий насильственно умерщвлённый говорил о том, что ничего хорошего в ближайшее время в жизни следователя не произойдёт. К гадалке не ходи. К этой, местной, Семёновне.

Валерий успел познакомиться с главой поселения, Кругловым Игорем Михайловичем и участковым Анисимовым Степаном Андреевичем. Игорь Михайлович представлял из себя маленького, пухлого человека в старомодном костюме и сандалиях. Фамилия и абсолютно безволосая голова дополняли этот круглый образ, и следователь одобрил про себя кличку главы, которую успел узнать от участкового: Шарик.

Три трупа за две последние недели. Для деревни с населением пятьсот пятьдесят человек — это очень много. Первой в понедельник погибла Дорохова Анастасия, женщина шестидесяти трёх лет. Её обнаружила вечером подруга, которая зашла проведать. Анастасию утопили в раковине, полной воды и списать на случайность, увы, не получалось, потому что женщину перед этим били. Гематомы были по всему телу.

Вторым ранним утром в четверг — нашли пятидесятилетнего Герасима Майкова, местного зоотехника, который был ещё и за ветеринара. Он был повешен. И как бы ни хотелось Воронову объявить эту смерть суицидом — не получалось, потому что руки и ноги мужчины были переломаны. Получалось, он сломанными ногами залез на табурет и уродливо вывернутыми руками натянул на себя петлю? Понятное дело, что нет.

И, наконец, сегодняшнее воскресное пробуждение принесло очередную ужасную весть: убит тридцатилетний учитель географии Максим Лирников, который в деревню-то приехал не так давно, всего пару лет тому назад. Погиб самой ужасной смертью — ему отрубили голову.

Объединяло все три дела то, что все убитые жили одиноко и погибли в одном промежутке времени: с одиннадцати до часу ночи. Несмотря на то, что все трое были убиты совершенно разными способами, уже одно то, что они были из одной деревни, а также то, что их гибель произошла за последние две недели позволило объединить три дела в одно.

Одна из версий была такова: в деревне появился маньяк, который пытается замаскировать следы, убивая жертвы разными способами. Были и ещё версии, в том числе, что с жертвами расправились совершенно разные люди. Не следовало исключать и возможных родственников, знакомых, которые жили в городе. Всё это предстояло проверить оперативникам и Валерию. Информация обо всех подозреваемых у следователя уже имелась, к тому же в помощь ему выделили участкового Степана Анисимова.

Следственная бригада отбыла, а Воронов, после долгого и обстоятельного разговора по телефону с генералом Москвитиным (а, точнее, после крутой головомойки) остался в Старом Болоте на неопределённое время. Конечно, основная работа по обходу жителей была уже проделана операми, он мог бы спокойно сидеть в своём кабинете, но предпочёл остаться на время в деревне, осмотреться лично. А значит, с Соней, своей невестой, тридцатилетний мужчина не увидится как минимум, неделю. Это тревожило его не меньше выговора от начальства, потому что мастер бровист Соня была очень красива и вокруг неё всегда вилось слишком много воздыхателей.

Он вновь вздохнул, взглянул на багровеющее, словно в разводах крови небо и отвлёкся от воспоминаний о губах Софьи. Теперь предстояло вновь обстоятельно обойти всех, кто имел хоть какое-то отношение к погибшим. До сегодняшнего дня этим занимались участковый и опера, но из-за нового трупа та же участь ждала Воронова.

— Пойдём, Валерий Сергеевич, дом покажу, — раздался позади знакомый голос, и Валерий отвлёкся от созерцания мутных вод Ладошки.

К нему подкатился Игорь Михайлович. Он шумно дышал, источая вокруг запахи чеснока и человеческого пота.

— Могу на постой у бабки поселить, а могу одного, — пробасил он, вытирая лицо большим носовым платком, — как сам решишь.

— Лучше одного, — тут же отозвался следователь.

— Смотри… А то у бабки Агафьи комната пустует. Опять же, завтраки там, обеды, ужины. Одному, и о желудке думать придётся самому, — резонно заметил Шарик.

— Одному, — твёрдо ответил Воронов, подумав, что с желудком он как-нибудь справится, а терпеть рядом любопытную старушку вряд ли сможет.

— Пойдём, — коротко произнёс Шарик и так шустро покатился на коротеньких ножках вперёд, что долговязый следователь едва поспевал за ним.

Они подошли к небольшому, заросшему бурьяном двору. Загремев связкой ключей, Шарик проворно справился с навесным замком и нырнул вглубь сумрачных сеней. Потоптавшись немного на пороге, Воронов шагнул следом, тут же наткнулся на старое ведро, которое с грохотом и звоном покатилось в темноту. Открылась дверь и из неё выглянул удивлённый Шарик:

— Заблудился, что ль? Проходи, давай.

В старом бревенчатом доме пахло сыростью, но было чисто, прибрано. Шарик поморщился и прокатился по комнатам, нараспашку открывая окна:

— Дом моей бабушки. По наследству достался моему брату, но он живёт в городе, очень редко приезжает. Всё мечтает вернуться сюда, когда на пенсию выйдет. Правда, не уверен, что к тому времени дом ещё будет стоять. Не в школе же тебя селить. Здесь проветрить хорошо надо, да протопить бы и будет совсем уютно. Электричество есть, газ тоже.

Он щёлкнул выключателем и тусклый свет из старенькой люстры преобразил невзрачную комнату, превратив её во вполне обжитую. Следователь невольно улыбнулся, оценив типично деревенскую обстановку. Круглый стол посередине комнаты, накрытый бесхитростной клеенкой с ромашками, три стула с гнутыми спинками, стоящих вокруг него, старинный цветной телевизор в углу, накрытый любовно связанной ажурной салфеткой. Больше всего Валеру порадовал плюшевый коврик с тремя оленями, висящий на стене над стареньким диваном — такой же был когда-то и у его бабушки, даже вытертости на нём были примерно в тех же местах. На секунду Воронов провалился в детство, когда спал под таким ковриком на стене и перед сном долго разглядывал олешек,