Отборный жених кн. 2 - Илона Волынская

— Вы и не собирались вешать свою приказчицу! — с претензией в голосе заявил король.

Я посмотрела на него устало — после ванной мне хотелось лишь одного: потребовать грелку в постель, надеть мягкую, плотную, и совершенно целомудренную ночную рубашку, и залезть под перину. А не влезать в отобранное среди присланных Монро нарядов новое платье, и тащиться обратно во дворец. Но не оставлять же короля в лавке ночевать! А отпускать его вместе с Камиллой Дезирон во дворец… Случись с ними что, я точно знаю, кого Черный Вилье объявит виноватой. Уж точно не Камиллу — что с дочери предателя возьмешь?

— Вы устроили посреди моей столицы возмутительный спектакль! Собрали толпу! Шантажировали почтенного торговца! — гневным шепотом продолжал цедить из-под низко надвинутого капюшона король.

Это он пока мы с Камиллой купались, над чашкой остывшего чая чах и злость копил. Теперь выплескивает.

— И все это, чтобы ваша же приказчица отдала вам деньги! — если бы не надо было придерживать так и норовящий свалиться капюшон, его величество наверняка бы уже потрясал кулаками.

— Наши с тетушкой деньги, позволю себе напомнить вашему величеству!

Говорит, как будто деньги — это ерунда, не стоящая внимания! Не удивляюсь, что нашего молодого короля при таком подходе не подпускают к правлению.

— С чего вы взяли, что деньги должны быть, если сами утверждаете, вы уже давно не отправляли в лавку ничего ценного? — подозрительно спросил король.

— Что значит — ничего ценного, ваше величество? Чащобная чага, которая очищает кожу, и притирка на омеле от морщин, и травяная настойка для пышности волос, и… да все они весьма ценятся дамами вашего двора! И если вдруг из столицы не поступает ни сентаво, что мы с тетушкой должны предположить? Что столичные дамы перестали ухаживать за кожей и волосами? Или что произошло нечто иное — например, приказчица нас обманывает? Я была уверена, что деньги эта самая Марушка где-то прячет!

И также уверена была, что не в лавке. Если у девки хватило наглости обобрать хозяек, то должно хватить ума не прятать награбленное в устроенный по приказу этих самых хозяек тайник!

— А кровохлеб и настойки, которые ваша приказчица пыталась сбыть городской страже откуда взялись? — его величество по-прежнему был исполнен подозрительности.

— Я сказала, что не знаю! — отрезала я. — Точно также, как досточтимый регент еще восемь лет назад сказал тетушке, что старухе и девчонке нельзя доверить важнейшее дело снабжения двора и армии бесценными плодами Чащи. И отныне эта забота возложена на специально подготовленные королевские экспедиции, а с нас довольно, если вернут поместье.

Которое требует денег на свое содержание. Как ни удивительно, да-да! Хорошо хоть на теплицы регент не покушался: то ли понимал, что никто другой с ними не управится, то ли просто не придал значения. Скорее, второе: что никто другой с Чащей не управится герцог до сих пор не понял.

— Не хочу обидеть ни вас, ни вашу достопочтенную тетушку, графиня, но в словах герцога есть изрядная доля истины.

Неправда, ваше величество. Точнее, не совсем правда. На тетушку вам плевать, а вот меня вы обидеть хотите. Я вас изрядно раздражаю.

— Снабжение королевских армейских арсеналов и впрямь слишком важно, чтобы вверить его двум слабым женщинам…

Вот две слабые женщины ничего в королевские арсеналы и не поставляют.

— …которые, судя по всему, и с поместьем с трудом справляются! — мстительно добавил король. — Радуйтесь, что хотя бы честь Редонов восстановлена.

— А честь у графского рода — самое дорогое. — печально согласилась я. Чистейшая правда. Незамутненная. Во всех смыслах этого слова.

Удостоилась высокомерного королевского взгляда из-под капюшона.

За спиной у его величества раздался едва слышный сдавленный всхлип.

Я злорадно понаблюдала как выражение высокомерного превосходства стекает с лица нашего монарха. Он торопливо повернулся к Камилле:

— Сьёретта Дезирон, я не имел в виду… Я не хотел вам напоминать!

— Ваше величество не напоминали, вовсе нет… — Камилла улыбнулась в ответ жалкой, дрожащей улыбкой. Сквозь пелену слез ее глаза казались особенно яркими и сверкали как драгоценные камни. — Я просто никогда, ни на миг не забываю… что честь графского рода Дезирон потеряна.

— Сьёретта… — король выпростал руки из-под плаща и принял тонкие пальцы Камиллы в свои совсем не по-мальчишечьи широкие ладони. — Сейчас я ничем не могу помочь, но… Клянусь вам! Так будет не всегда! — с силой выпалил он.

— Я вам верю, ваше величество! — пряча глаза, пробормотала Камилла. По щеке ее скатилась одинокая слеза.

— Не верите. — неожиданно спокойно покачал головой юный король. — Что ж, дайте время, и вы увидите.

Я покосилась на него в удивлении: думала, он скандалить будет, ногами топать… мальчишка же еще совсем. Удивили, ваше величество.

— А сейчас… Что мне сделать, чтобы вы не плакали? О, знаю! Вы же не пробовали еще сладости в столичных кофейнях?

— Ваше величество… — Камилла засмеялась сквозь слезы. — Я же не ребенок, чтобы в любом горе утешиться сладостями!

— Будем считать, что я — ребенок! — фыркнул король, подхватывая ее под руку, и выглядел он сейчас настоящим мужчиной. Я даже слегка позавидовала Камилле в тот миг. — Сьёретта Редон, вы с нами?

— Неужели же упущу случай угоститься настоящими столичными сладостями… за королевский счет? — хмыкнула я.

— Вы как всегда… — фыркнул король. — Глядите, какая кофейня — настоящее столичное очарование!

Кофейня и впрямь была прелестна. Маленькая, словно затаившаяся между двумя роскошными особняками, она удивительным образом гармонировала с обоими и придавала улочке странную законченность и в то же время — зыбкость.

— Как будто из сказки… — мечтательно протянула Камилла. — Ой, смотрите, какая кошка!

Сквозь стекло видна была вальяжно раскинувшаяся в пятне солнечного света пушистая серая кошка.

— Странно, что я раньше это место не замечал. Но тем больше оснований сюда зайти! — бодро заключил король и повел чуть не вприпрыжку следующую за ним Камиллу к дверям.

Я с сомнением подумала, что если б я ко всему, что раньше не замечала в Чаще, бежала вприпрыжку, до королевского отбора точно бы не дожила. Но слава Крадущейся, хвала Летящей, мы же не в Чаще, а в столице, и вряд ли в кофейне прячется что-то страшнее убийственных для тонкости талии пирожных. Я быстренько догнала удаляющуюся парочку.

Деликатно, будто его мягкая кошачья лапка придержала, тренькнул колокольчик на двери, и нас обняло восхитительным запахом кофе и сдобы.

— Наши