Александр Лонс - Компьютерный вальс

Двадцатого октября, в одном из ночных клубов Москвы разговаривали двое сравнительно молодых людей. Тот, который попал в беду, сидел перед бутылкой «Мартини» и жаловался своему давнему знакомому — однокласснику. Хотя оба парня были ровесниками — им было по тридцать три года, выглядели они совершенно по-разному. Первый — уже начавший лысеть и толстеть, с одутловатым лицом, и короткими, «под ежик», светлыми редеющими волосами, успел уже порядочно нагрузиться. Второй — подтянутый брюнет, с густой, аккуратно подстриженной шевелюрой, слегка смугловатым лицом немного восточного типа, казалось, иронизировал над своим собеседником, хотя на словах сохранял полную серьезность и даже проявлял участие. На вид он был совершенно трезв. Его внимательные карие глаза следили за бегающим взглядом водянистых глаз приятеля. Попробуем передать их разговор в несколько адаптированном виде, дабы не смущать читателя и не утратить нить.

— …понимаешь, Лёха, у меня вся работа застряла, — обильно матерясь, ныл первый, — файлы пропадают, и все. Причем самые важные. Этот подлый компьютер сам их, б…ь, стирает. А там вся моя бухгалтерия, все заказы, прайсы ну все, понимаешь? Я же не могу все держать в офисе, там только «белая» бухгалтерия, на случай аудита… ну, ты знаешь…

— Комп сам стирать информацию не может.

— Может. Я точно видел. Был файл — и нет. И так много раз. Работаешь, работаешь, сохранишь! Выключишь, назавтра включишь, а там уже и нет вчерашнего! Как не было!

— А кто кроме тебя имеет доступ к твоему компу? — с ленцой спросил Лёха.

— Да ни одна душа, ты чё? Ну жена играет, иногда сын. А так — никто.

— Они не могли случайно…

— И не думай, с этим у меня строго. Я даже своего пароля им не даю. У них отдельный вход. А у сына вообще свой комп, зачем ему ко мне лезть?

— Ты же говорил…

— Ну, был момент. Этот лопух чего-то там у себя пережег, и упросил меня пустить. Дай поиграть, дай поиграть! Ну, я его и пустил. Он вообще ничего не трогал, только свои игры гонял. Пока ему собственный комп не починили.

— Что за игры?

— Не знаю. Там разные монстры, крутые ребята, кто-то за кем-то бегает, сплошные вопли, бахи, бухи. В общем — х. я всякая. На дисках они.

— Слушай, Серега, а ты копии делал?

— А зачем мне эта хренотень сдалась? Я уже вышел из пионерского возраста.

— Да нет, твоих рабочих файлов.

— А я и не понял, наверное, хватит уже, — Серега задумчиво посмотрел на почти пустую бутылку, — зачем мне копии? Вдруг дискету потеряю? Или попадет не туда? Не в те руки? Все и так в двух экземплярах — на компе и на нотнике. Я больше нотник люблю, но комп удобнее. Хотя нотник — круче, да и с собой можно таскать. Сунул в кейс и всё. А он, сука, тоже сам файлы стал стирать. Нотник, конечно, не кейс…

— Восстанавливать не пробовал?

Собеседники не виделись давно. Собственно, они практически не встречались после окончания школы. Лёха сразу поступил в технический ВУЗ, но в ту пору всех студентов брали в армию, и ему пришлось оттрубить два года в стройбате. После дембеля он не стал восстанавливаться на прежнем месте, а поступил через «рабфак» в МГУ, все там закончил, и теперь числился младшим научным сотрудником в одном из академических институтов Москвы. Правда, той зарплаты не хватало даже на проезд до места работы, поэтому работал (вернее — зарабатывал) он, трудясь фитодизайнером: оформлял офисы и интерьеры фирм, квартиры и загородные дома «новых русских». Делал зимние сады, альпийские горки из «карельских» валунов, фонтаны и декоративные водоемы. К этому моменту он был уже фактическим директором фирмы. Крутился, как мог, выбивал заказы, устраивал экспозиции на выставках, старался сэкономить и заработать на всем. Валуны, привезенные якобы из Карелии, на самом деле привозились с подмосковного карьера, а некоторые «экзотические» растения он выращивал сам. Зарабатывал он, по современным московским меркам, не так уж и много. Его хозяин был прижимист. Средств не хватало, всевозможные смежные услуги и контракты требовали массу расходов. Тем не менее, все это позволяло ему содержать жену, маленькую дочку, иметь две машины, дом под Москвой, и не думать о таких досадных мелочах, как карманные деньги. Он даже умел хитрым образом совмещать бизнес с занятием академической наукой, и в свое время был аспирантом фонда Сороса, победителем какого-то конкурса года, и получил грант РФФИ. Он писал научные статьи и постепенно кропал диссертацию. Правда, времени на научную работу оставалось все меньше и меньше. Тридцать три года — и все еще не кандидат наук — институтское начальство смотрело боком, но терпело, поскольку многие другие сотрудники делали и того меньше. К тому же Лёха владел немаловажным талантом — он был лёгок в общении, свободно находил контакты с самыми разными людьми и мог быть, что называется, «своим парнем» в любой компании. Держался он всегда уверенно, по-деловому, что в сочетании с личным обаянием и приятной внешностью производило надлежащий эффект на других людей. В плотских удовольствиях он себе старался не отказывать, и прекрасно разбирался в тонкостях и особенностях московской ночной жизни.

Серега же, от армии откосил. При помощи «предков» и их знакомых врачей, выправил себе какую-то хроническую болезнь, от которой, по логике вещей, давным-давно должен был отдать концы и отправиться в лучший мир, туда, где файлы из компьютеров не пропадают. Однако он получил твердую статью в военном билете, и полное снятие с воинского учета. После школы, через несколько лет свободного полета, он поступил в «Плешку» и с той поры, по сей день, занимался разными формами бизнеса. Начинал он, как многие — сборкой и продажей персональных компьютеров. Набрал несколько молодых ребят, умеющих крутить отверткой, и уже в Москве монтировал и продавал: у кого-нибудь дома, из деталей собирались системные блоки, добавлялись мониторы и клавиатуры, а потом готовые уже «компы» сбывались за очень неплохие деньги. Комплектующие к персоналкам он получал из-за границы, контрабандно, через своих знакомых. Первоначально навар составлял двести- триста процентов, но очень скоро конкуренция сделала этот бизнес малорентабельным, а потом и просто невыгодным. Компьютерщики разбрелись кто куда, и связь с ними была утрачена. Серега перепробовал еще несколько дел, и, в конце концов, занялся тем, что при советской власти называли спекуляцией, а теперь — маркетингом. Нынешнее занятие его фирмы состояло в простой перепродаже всякого ширпотребного барахла — от женских трусов до китайской офисной техники.