набивая себе цену, а потом даже понюхал и зачем-то лизнул пару раз. Осмотрев изображение, он важным тоном сделал экспертный вывод:
— Порожняк! Фуфло это, а фраер якобы что владеет чёрной магией - лох позорный. Он и выглядит даже как лох!
— Где ты таких слов набрался, паскудник, — нахмурился Михалыч в ответ на заявление Максимки.
— Где-где… в избушке на курьих ножках, — огрызнулся Максимка, — с тобой поживёшь и не такому научишься.
— Ладно вам обоим уже собачиться! Лет десять вместе живёте, а всё грызётесь!
Мавродиков хоть и пытался сделать грозный вид, но было видно, что генерал говорит, еле сдерживая свой смех.
— Вот у тебя Михалыч хоть тотем - бесёнок, а у меня вообще говорящий хомяк, хомяк! — повторил генерал. — Он то и делает, что либо жрёт, либо бубнит и не затыкается по вечерам, а твой хоть нормально себе ведёт и способности имеет, а главное - умный, а не грызун-кретин как у меня.
Михалыч промолчал, потому что знал - генерал прав. Без бесёнка он бы уже спился. Зато Максимка смутился. Он впервые услышал от Мавродикова слова похвалы, и даже за эти пару секунд, что он его защищал от Михалыча, Максимка успел на секунду пожалеть о своей краже из генеральского стола, но только на секунду…
Генерал встал с дивана и отошёл вглубь своего кабинета. Послышался шум открывающейся двери холодильника, а потом лёгкий хлопок. Генерал вернулся с бутылкой в руке.
— На вот, — Мавродиков протянул Максимке бутылку лимонада под названием «Бородатый Карабас», — заслужил.
Максимка забрал, поблагодарил, и поскольку было жарко, он довольно ловко и даже профессионально откупорил зубами бутылку и, опорожнив её наполовину, удовлетворительно отрыгнул напоследок от газов, за что снова словил грозный взгляд от Михалыча.
— Чё? — наивно спросил Максимка у Михалыча. — Не нравится?
— Ведёшь себя как поросёнок…
— С кем поведёшься - от того и наберёшься, — ответил Максимка и ушёл к дальнему краю длинного стола. Месть за утренний отказ бесёнку посетить место происшествия осуществлялась по плану.
Генерал и подполковник продолжили разговор. Максимка сделал безразличный вид, но всё же прислушивался о чём они там говорят. Любопытство было большим недостатком бесёнка и его слабостью, на чём он неоднократно попадался. Говорили между собой тихо. Наверное, что-то важное, раз стараются так, чтоб не было слышно, но Максимке плевать, у Максимки хороший слух, о чём он не распространяется, хотя этот хороший слух никак не сказывается на воплях, которые бесёнок называет пением.
— Ты давай это дело решай побыстрее. Помощь тебе прислали, дополнительные полномочия дали, несмотря на твои запои, так что постарайся решить всё быстро. Меня из центра почти каждый день без вазелина дерут по утрам. Прям уже традиция какая-то чуть что - так отодрать генерала Мавродикова из Ленинска. Кстати, как твой очередной запой?
— Закончился. Утром и закончился.
— Точно?
— Ну, выпить могу, но бухать беспробудно точно не стану.
— Нужно решать вопрос порталов как можно быстрее.
— А что городские барабаны?
— Утром был один, фотку, что я показывал твоему бесу, привёз. Как и сказал Максимка - полный порожняк.
— Магов нужно дальше трясти. Нужна одна наводка или хоть маленький намёк. Ну не может такого быть, что они не знают!
— Ты же знаешь, что у магов союз с Центральным Комитетом партии, и они под полной его защитой! Давить даже на одного из них уже опасно, могут и прихлопнуть сверху несмотря на должность.
По всему зданию, включая кабинет генерала, резко раздался сигнал пожарной тревоги.
— Что за хрень! — завертел Мавродиков головой, — Верочка, Верочка, — позвал он свою секретаршу.
Михалыч вскочил с дивана и подошёл к окну, пытаясь высмотреть что-то, но окна выходили на площадь, и всё, что было видно, это десяток людей внизу, бегущих к зданию. В приёмной зазвонил телефон. Мавродиков открыл дверь в приёмную:
— Оглохла что ли? Что там происходит?
Секретарша положила трубку.
— Пожар на складе улик.
— На складе улик? — удивлённо переспросил Мавродиков, — он же изолирован, и там герметичное хранилище. Какой ещё пожар, твою мать! А что со зданием?
— Сказали эвакуироваться, но опасности для основного корпуса нет.
Мавродиков дослушал секретаршу и ответил:
— Раз нет опасности, то какого хрена я по этажам бегать буду!
Это было логично. Полнота генерала не предоставляла ему возможности просто так передвигаться туда-сюда за надо и не надо.
С улицы раздались сирены пожарных машин. Они приехали очень быстро, благо тут центр города. Пожарная сигнализация не переставала орать как сумасшедшая. Генерал уже начал беситься от её звука. Михалыч всматривался вниз, а рядом стоял Максимка и радостно махал лапкой прохожим.
— Отойди от окна! — потребовал Михалыч и добавил, — и вообще, нужно спускаться!
— Да ладно… тут весело! — Противился бесёнок радостным голосом. Ему и взаправду эта ситуация доставляла веселье.
Вернулся Мавродиков.
— Склад улик горит, — сообщил он сразу с порога, — но основному корпусу огонь не угрожает.
— Нужно спускаться?
— Если хочешь. Всё равно мы закончили.
— А…
— А я тут останусь. Я уже приказал держать меня в курсе. Сейчас звонить начнут сверху и с администрации города. Если будет опасность, меня предупредят.
Словно в подтверждение на столе генерала зазвонили сразу все три телефона.
— Иди, иди. Займись поиском, я тут разберусь.
Михалыч взял за руку Максимку и вышел из кабинета. Секретарши не было, зато вместо неё появились несколько милиционеров младших чинов, которых послали на охрану генерала. Увидев подполковника, они встали по стойке «Смирно».
— Вольно, он у себя в кабинете, отвечает на телефонные звонки, — прокоментировал Михалыч и вышел в коридор, потянув за собой бесёнка.
— Куда мы? — на ходу спросил Максимка. Михалыч спешил и сильно тянул его за руку, что чрезвычайно неудобно было для самого бесёнка.
— К хранилищу, нужно посмотреть, что случилось.
Работники МММ покидали свои кабинеты и заполняли коридоры, а на лестнице уже было столпотворение. Даже если бы лифты не поставили на обслуживание на пару дней, то всё равно они бы не справились с таким потоком народа, да и были бы отключены согласно правилам безопасности. Наконец спустя десять минут, что для эвакуации слишком много, удалось оказаться на улице. Какой-то увалень отдавил Максимке ногу, поэтому он сейчас сидел на руках у Михалыча и злобно матерился
