и искуплением. Просветление крайне консервативного и не без причины религиозного общества обернулось для него отрезвляющей пилюлей. При этом если ныне для Дикисяна лаборатория является угнетающим памятником нереализованного будущего, то Петя проникается этим местом с искренней страстью. «Кладбище ненужного будущего», — не раз заключал Петя в грустных мыслях об этом месте.
— Все это неправильно, — проговорил Петя себе под нос со злобой на сам факт упущенного прогресса.
Андрей с Димой шли первыми, Петя и Оскар — позади. Длинный бетонный коридор с дверьми в холодных синеватых оттенках выглядел инородным на фоне всего южного блока.
— Клот! Стой! — прокричал Андрей во все горло, и не успел Петя увидеть стоявшего впереди метрах в пятнадцати Клота, как скомандовал криком уже Дима: — Опусти оружие!
Пистолет был в вытянутой правой руке, бронированный кейс — в левой. Пока Клот, словно загнанный зверь, осматривался вокруг, Петя лучше разглядел его потертый скафандр и местами сплавленный шлем, все так же скрывающий его лицо, что, несомненно, навело на страшную мысль: вдруг он не может его снять?
— Клот, дружище, — заговорил аккуратно Петя, — если ты не сдашься сейчас, то…
— Заткнись! — Голос Клота прозвучал искаженно, но не только из-за воздушной системы шлема, тут все поймали одну и ту же печальную мысль о повреждениях куда больших, чем обшивка брони.
Ситуация затягивалась, напряжение возрастало. Оскар доложил о готовности открыть огонь, но не учел дружеского отношения Пети с ярко выраженным стремлением сделать все без конфликта. Реакцию скрыть в такой момент трудно, чем Петя и доказал Клоту несостоятельность переговоров. Рука с пистолетом была опущена, но оружие удерживалось в крепком хвате. Дима и Оскар стали медленно шагать к нему, держа при этом на прицеле, и то ли Клот специально это задумал, то ли решил отменить капитуляцию, но следующие действия запустили ужасную цепь неправильных решений.
Быстрый шаг в дверь напротив той, откуда он вышел, спровоцировал Диму бежать вперед с криком. Андрей указал Оскару быть с Петей и побежал за Димой. Решение имело ужасно справедливую причину: он виноват и знает это слишком хорошо, но если Андрей еще может понять желание сберечь друга, то Оскар не скупился на пару гневных оскорблений в адрес Пети. Каждая секунда лишь усугубляла непредвиденный конфликт. Беглец умело прятался в известной территории, заблаговременно отключив свет и периодически производя выстрелы для сдерживания преследователей.
— Я должен быть там! — гневно причитал Оскар, поглядывая презрительно на утопающего в сожалении Петю. — Ну ты и дебил, как мог выдать нас!
Они стояли у входа в это крыло, прямо перед дверьми, ожидая возможности перехватить Клота.
— Надо вызвать подкрепление. Они же там…
— Заткнись! Хватит с тебя уже, и никуда не смей уходить, сразу получишь у меня!
В этот момент Андрей подобрался к Диме, который жестами сообщил о наличии Клота впереди за поворотом, где уже открытая дверь была слишком заманчивой ловушкой.
— Нам надо вызвать подкрепление. — Андрей молчал. — Эй, мы уже нарушили тишину, — отсек Дима старую задачу. Андрей же перешагнул через упрямость и собрался официально сообщить службе безопасности о преступлении, когда увидел на карте отсутствие сигнала Клота. Спешно все просмотрев, сразу же показал Диме.
— Томас, ты видишь его? — Дима начал подходить к дверям, откуда бил яркий свет, поглядывая аккуратно из-за угла.
— Нет. По камерам все чисто, — передал Томас.
Дима приказал Андрею оставаться на месте, а сам сделал лишь пару шагов. В это время Настя и Бэккер впились глазами в экран, где десяток окошек с выводом изображения предстали перед ним некоей загадкой, чей ответ скрыт прямо перед их носом. Так они и запомнят этот момент, ознаменовавший самое напряженное затишье перед самой разрушительной бурей. Все началось с пронзающего тишину инородного крика: искаженный голос Клота требовал прекратить преследование, применяя в аргумент своей правоты отчаянное, но неубедительное предостережение: слепая стрельба повредила кейс с Осколком. Напористость Андрея была пресечена в грубой форме, мотивируя действовать чуть более тактично. Дима подошел ближе к двери, пока Андрей требовал сдать оружие, иначе никакого мирного урегулирования не будет, ведь раз ставки столь высоки, то личное благо теряет свою актуальность в угоду общей безопасности. Выкинутый пистолет приземлился прямо у дверей. Дима встал у двери и держал на прицеле весь длинный коридор со стеклянными помещениями. В это время Андрей подошел к нему и аккуратно подобрал пистолет с пола.
Казалось, вот-вот все и закончится, как минимум угроза жизни миновала, значит, дело за малым — зайти, забрать кейс и арестовать Клота. А то и просто запереть, ведь если угрозы он не представляет, то можно обойтись без силового принуждения — просто дать ему успокоиться и закончить мирно. Так думали все, особенно Андрей. Решив уже исполнить вполне несложный план, он приказал Диме стоять на входе, пока сам идет на переговоры. Несколько шагов внутрь этого огромного лабиринта под громкое «я захожу без оружия» ощущались окончанием этого долгого и непростого утра… Вскоре каждый поймет ошибочность этого вывода, хотя все держалось скорее на надежде. Чудовищный взрыв разрушил почти весь научный сектор, обвалив несколько этажей восточной части блока.
В момент непростой мысли или проявления внимания Игорь Козырев оборачивался впитывающим информацию нерушимым наблюдателем, но стоило ему заговорить, так живое лицо еле поспевало отразить всю эмоциональную гамму слов. Ныне уникальное свойство возведено в столь высший пик возможностей, сколь малое желание у любого видеть это воочию. Человек принципиальный и мудрый предстал кем-то большим, чем самый властный судья или же идеологический лидер какой-либо общины. При этом распознать в его словах гнев или же сочувствие было столь же сложным, сколь осознать, чему он на самом деле привержен: стратегической практичности или же инстинкту на основе имеющихся в данный момент составляющих. Раскусить его за долгие десятилетия руководства Монолитом если и смогли, то единицы. К счастью, свои приказы он оформлял с отсутствием иных трактовок.
Первым делом его строгий взгляд пронзил каждого из присутствующих, словно фиксировал положение и состояние человека. Ну а когда все оторвались от внутренних терзаний, общая атмосфера этого места окрасилась чем-то столь важным, сколь необратимым для каждого из них.
— Андрей Дикисян на операционном столе. Множество ранений, большая потеря крови, ушибы, сотрясение. Дмитрий погиб. Успел оттолкнуть Дикисяна и встать на его место. Героическая смерть.
Настя в этот момент утопала в отчаянии столь сокрыто и явственно одновременно, вот-вот — и малейшее влияние со стороны вскроет неописуемую боль. Козырев читал это легче легкого. Долгий и тяжелый взгляд был ощутим даже теми, кто в это
