– Да, я помню, – сдержанно ответил Андрей. Беленин принадлежал к числу «классических олигархов», то есть сделал свое состояние на торговле энергоносителями. О том, что ресурсы, которые олигархи, подобные Беленину, продавали Западу, как и вся сырьевая инфраструктура, позволявшая выкачивать нефтедоллары из тюменских и югорских месторождений, принадлежат им лишь по прихоти либеральных «отцов приватизации», эти люди старались не задумываться. Соответственно и обязательств перед «этой страной», как они любили называть Россию, у них не было. Гумилеву, стремившемуся развивать инновационную экономику, направленную на благо России, сырьевые олигархи были неприятны. В разговорах с друзьями он обычно называл их «компрадорами» и считал, что именно их засилье мешает сделать Россию по-настоящему передовой державой. Он хорошо понимал, что, пока Беленин и подобные ему делают огромные деньги, распродавая стратегические ресурсы страны, ни о какой модернизации экономики не может идти и речи. Но, как бы ни относился Гумилев к сырьевым олигархам, правила поведения в обществе нужно было соблюдать. К тому же Беленин, оказывается, каким-то образом записался в члены Арктического клуба.
– Рад видеть вас, Борис Михайлович, в рядах нашей масонской ложи, – усмехнулся Гумилев. – Присматриваетесь к Арктике?
– Ну, Андрей Львович, – Беленин развел руками, – это же настоящее Эльдорадо! Голконда! Как же, скажите на милость, к ней не присматриваться?
«Конечно, – подумал Гумилев, – сто миллиардов баррелей нефти – тот еще лакомый кусочек!»
– Вот только как до этих сокровищ добраться? – сокрушенно вздохнул Беленин.
– Возможно, экспедиция, которую мы сегодня так оживленно обсуждаем, даст ответ на ваш вопрос, – Чилингаров протянул ладонь к похожему на трон креслу во главе овального дубового стола. – Андрей Львович, мне кажется, нам пора переходить к делу.
Гумилев решительным шагом подошел к креслу, но садиться не стал, встал за ним и положил ладони на обитую кожей спинку. Разговоры в гостиной немедленно стихли.
– Господа, я просмотрел подготовленные для меня документы. Готовьте договоры, контракты – все, что требуется. Я подпишу, – Андрей почувствовал, как мгновенно разрядилось висевшее в комнате напряжение.
– В полном объеме? – педантично уточнил Чилингаров.
– Да, я даже не имею ничего против приобретения ледокола «Россия». Более того, после экспедиции я готов передать его в собственность Полярной академии – мне кажется, такой транспорт ей не помешает.
– Не хотите оставить его себе? Вы переплюнули бы разом всех олигархов в мире. Они меряются круизными яхтами, а у вас был бы ледокол, – даже шутя, генерал не улыбался, а внимательно смотрел на Гумилева.
– Я не люблю слово «олигарх», – краем глаза Андрей следил за реакцией Беленина. Тот удивленно поднял брови. – Еще Аристотель противопоставлял олигархию, или «власть немногих», аристократии, или «власти благородных». Можете считать меня аристократом. К тому же, если соберусь на Северный полюс, думаю, Артур Николаевич меня подбросит, – Андрей поклонился Чилингарову.
– Так вы не участвуете в этой экспедиции? – поинтересовался Свиридов.
– Андрей Львович никак не поддается на уговоры. Говорит, что не увлекается экстремальными поездками, – ответил за Андрея Чилингаров.
– Я действительно предпочту остаться на твердой земле, – Гумилев решил перевести все в шутку. – Интересы нашей корпорации будет представлять Арсений Ковалев, здесь все его хорошо знают, – он кивнул на толстого бородатого человека, вольготно развалившегося в мягком кресле.
– Терраформирующая станция готова к тестированию, – вступил в разговор Ковалев. – Сбоев быть не должно. В любом случае с нами едет сильная команда техников и программистов.
– И все будет под контролем вашего хваленого искусственного интеллекта? – улыбнулся Чилингаров.
– До экспедиции система пройдет дополнительные испытания в критических условиях… – начал объяснять Ковалев, но Гумилев быстро его перебил.
– Ну, более критических условий, чем преодоление Арктики, нам не найти. А теперь, если позволите, я хотел бы вас покинуть, – Андрей убрал руки со спинки «трона», на который он так и не присел.
– Вы лаконичны, как настоящий спартанец, – на этот раз в голосе Свиридова слышалось искреннее одобрение. – Видно, что вы не привыкли терять времени даром.
– Приятно было познакомиться, – улыбнулся Андрей.
На выходе из гостиной его догнали Бунин и Ковалев.
– У Маруси же завтра день рождения? – спросил Бунин.
– Три года! – с гордостью ответил Андрей. – Мы с Евой ждем вас обоих. Арсений, ты не забыл?
– Забыть о дне рождения крестницы? Я, конечно, рассеянный, но не настолько же! К тому же твоя Ева уже позвонила мне с утра, пригласила, – зачастил Ковалев.
– В таком случае завтра в семь у нас, – Андрей удивленно взглянул на замешкавшегося Арсения. – Ты что, не едешь?
– Я еще задержусь, надо обсудить кое-какие детали, – Арсений Ковалев торопливо кивнул Гумилеву и Бунину и вернулся в гостиную.
– А я, пожалуй, уже поеду, – Бунин начал спускаться вслед за Гумилевым.
– Слушай, Степан, а что это за генерал? – спросил Андрей, когда они уже вышли на улицу.
– А это наш куратор, оттуда, – Бунин почтительно показал пальцем вверх.
– Куратор? Он что, тоже едет в Арктику?
– Свиридова собираются назначить главой службы безопасности экспедиции. Но все еще можно переиграть, у тебя ведь хорошие отношения с Чилингаровым.
По тому, как произнес это Бунин, Андрей понял: Степана бы очень устроило, если бы Свиридов остался в Москве.
– С какой стати я буду вмешиваться в высокую политику? Пусть едет, нам это не помешает.
– Ты не понимаешь! – Бунин заговорил быстрее и взял на полтона ниже. – Он будет совать свой нос во все щели. Видел, как он сегодня по-хозяйски себя вел?
– Степан, у тебя паранойя. Чем тебе досадил генерал?
– Да что ему вообще делать в экспедиции? Государство представляет Чилингаров, тебе не кажется, что этого достаточно?
– Ну, Чилингаров у нас отвечает за науку и, конечно, за престиж России. А спецслужбы должны обеспечивать безопасность, у них работа такая. Вы же планируете привлечь иностранных ученых, не так ли? А в Арктике – стратегические запасы энергоносителей. Да и проблема границ не решена…
– Ты позволяешь им сесть тебе на шею! Мне-то вообще волноваться нечего. А вот тебе стоит быть аккуратнее. Генерал сегодня очень интересовался твоей персоной. Знаешь, что он спрашивал? – Бунин помолчал, но Гумилев не стал задавать ему вопросов. – Он хотел знать про ваши отношения с Евой. Думал, что это она мешает тебе поехать в экспедицию!
Андрей повернулся и крепко взял Степана за пуговицу пиджака.
– Вот что, Степа, – он старался говорить спокойно, но Бунин уже и сам понял, что сболтнул лишнего. – Наши отношения с Евой касаются только нас двоих. И больше никого. Понятно?
– Конечно, – Бунин побледнел, вся напускная важность стекла с него, как грим под дождем. Андрею стало жаль ученого – в конце концов, он-то в чем виноват? Хотел предупредить, может быть, помочь. – Я просто думал, если ты будешь в курсе…
– Теперь я в курсе, – Гумилев отпустил пуговицу и легонько хлопнул Бунина по плечу. – Со Свиридовым я разберусь. Смотри, завтра не опаздывай!
Сидя в полутемном салоне «Мерседеса» и глядя на пролетающие за окном золотые огни, Андрей думал о том, как легко, в сущности, испортить человеку настроение. Свиридов хотел знать об их отношениях с Евой! А вот кукиш с маслом тебе, генерал! Впрочем… что, если Бунин все выдумал? Облик немногословного сурового генерала плохо увязывался с сующим повсюду свой нос пронырой, которым пытался представить его Степан. Ясно одно: Бунин почему-то очень не хотел, чтобы Свиридов принимал участие в экспедиции. Не хотел… и воспользовался знанием болевых точек своего друга, чтобы настроить его против генерала?
«Значит, наши отношения с Евой – моя болевая точка? – подумал Андрей. – Да, похоже, так оно и есть. Я психую из-за того, что не могу удержать жену дома. И Степан, как старый друг дома, конечно же, знает об этом. Знает… и использует?»
