Датар поднялся со скамьи.
— Никак ваш грех не называется, забудьте. Обычное человеческое заблуждение, в которое может впасть каждый. Пустые помыслы. А помыслы иметь не грех. Грех — действовать по ним.
Мем смолчал.
— Мне пора возвращаться домой, — сказал монах. — А то стемнеет, и я перестану видеть, куда иду. Окажите мне услугу, проводите меня до моего острова. Я оплачу вам обратный перевоз.
— Хорошо, эргр Датар, — любезно поклонился Мем. — Может быть, вы вспомните заодно по дороге, с какой стати за вами или за вашим храмом вела наблюдение Тайная Стража?
— А если я не стану вспоминать, вы не согласитесь меня проводить?
— Наоборот, — дружелюбно сообщил Мем. — Я начну вас провожать повсюду, куда бы вы ни пошли. Даже в нужник. Пока не выясню причину.
— Ужасная перспектива, — смиренно покачал головой монах, но Мем заметил, что в глазах того сверкнул бесовской веселый огонек. Бок о бок с Мемом они уже направились к выходу из обители. — Вам не проще затребовать сведения в управлении Тайной Стражи?
— Нет, не проще. Мне не дадут там сведений. Я не помощник инспектору Нонору. У меня в этом деле свой интерес. Маленький, несравнимый с убийством тайного агента или кражей десяти ларов, но свой.
— Вы удивительный человек, господин…
— Мем.
— Да, господин Мем. Стало быть, вы ведете собственное расследование? И по какому же поводу?
— Обидели одного очень хорошего человека. А я не люблю, когда обижают хороших людей.
— Да, повод весомый. Но, боюсь, что я разочарую вас. Я заметил суету вокруг. Примерно с начала зимнего года на острове стали появляться какие-то люди, которых сроду на Чаячьем никто не видал. Но причина этой суеты меня никогда не интересовала. Мало ли по каким поводам кто суетится. Тем более, их суета стала приносить моему храму доход.
— А убитого вы видели у себя на Чаячьем?
— Нет, — покачал головой Датар. — Но я часто видел его рядом с обителью Скорбящих. Так что, пользуясь вашими методами выдвижения версий, логично было бы предположить, что следил он за обителью, а меня вся эта печальная история всего лишь задела краем.
Они вышли за ворота, и Датар сразу свернул с мощеной улицы на ведущую вниз скользкую тропинку. Видимо, чтобы не проходить сквозь веселые кварталы, — монаху и в самом деле неприлично было бы там появляться. Мем вынужден был последовать за ним.
— Скажите, вы родом с Белого Севера? — решил сменить тему он.
— Не совсем, — сказал монах. — Моя мать северянка из Эктла, но я родился здесь, в Столице. — При этих словах эргр Датар бросил взгляд на верхнюю набережную, где один веселый дом соседствовал с другим.
Если бы Мем не слышал разговора в ризнице, мимолетный поворот головы Датара для него ничего бы не значил. Но тут Мем догадался, что Датар попал в монахи не откуда-нибудь, а прямо с Веселого Бережка.
* * *
В спальне под номером восемь в самом разгаре был вечер воспоминаний, посвященный вчерашнему походу товарищей в город.
Шаур бродил из угла в угол, взявшись руками за голову, и страдальчески морщил лоб.
— Нам сказали, — пытались прояснить его память Наир и Агастра, — что из «Приходи вчера» ты в начале вечерней стражи отправился на поиски приключений не вернулся. А жаль, между прочим…
— Я так и не знаю, что со мной было, — качал головой Шаур. — Мало помню. Совсем почти ничего. Дошел до «Странного места» — это помню. Вино оказалось не три медяка за большой кувшин, а пять. Ладно. Выпил вина. Вокруг меня подсели несколько девок. Две из них меня почему-то знали, я их не очень помнил. Дальше мы решили пойти вместе, кажется, вшестером. Потом совсем ничего не помню. Обидно до слез! Вернулся сюда я ровно через стражу после того, как потерял память. Было начало второй ночной стражи — так мне дежурный сказал. «Странное место» закрывается в начале первой. Где я был? Что делал? Деньги остались при мне. Куда же я ходил?..
Мем сидел у себя на кровати, раскрыв тетрадь, в которую лет с тринадцати записывал свои неуклюжие стихи. Сегодня на чистой странице им были нарисованы кружочки и стрелочки, какие — он видел — рисовал инспектор Нонор, чтобы обозначить связи между людьми и событиями. Чаячий остров соединялся с обителью, обитель с Веселым Бережком, Веселый Бережок — с Чаячьим островом. Посередине Мем сначала нарисовал Тайную Стражу и хотел расставить от нее стрелочки ко всем трем объектам взаимодействий. Но потом передумал и переместил в центр обитель Скорбящих. На второстепенное место обители вписал Тайную Стражу. Из этой схемы Мем и решил исходить в своем расследовании о тыкве. Вот только при чем здесь именно тыква — оставалось непонятным. Праздник-то кончился. И все праздничные тыквы либо засушены, либо разбиты — смотря какое желание загадал их обладатель. Если хочет перемен в жизни — должен разбить тыкву. Если хочет сохранить существующее положение — надо оставить ее до следующего зимнего года. Зачем может быть нужна тыква после праздника? Съесть ее? Сделать из нее фонарь? Бутылку? Кормушку для птиц?..
Дверь в спальню приоткрылась, и на пороге появился Лалад.
— Мем, — тихонько позвал он. — Дело есть.
Мем отложил свои записи и вышел в коридор.
— Хочешь заработать денег? — предложил Лалад.
— Смотря, каким трудом, — сказал Мем.
— Ставки на тебя против Долода идут пять к одному. Я предлагаю тебе тридцать процентов в случае твоей победы.
— Ты что, начал собирать их, не спросив моего согласия?
— А у тебя кишка тонка выйти против него? Я думал, ты будешь рад доказать, что ты сильнее.
Мем одной рукой сгреб тощего Лалада за грудки и слегка приподнял его над полом.
— Я, Лалад, никому ничего не собираюсь доказывать, — с расстановкой произнес он. — Но вместо денег мне нужна будет твоя услуга.
— Какая? — просипел придушенный Лалад.
— Ты же не спрашивал меня, когда начал принимать ставки. Так отчего теперь спрашиваешь — какая? Согласен, или нет?
— Согласен, — выдавил Лалад.
Мем аккуратно поставил его на ноги и поправил Лаладу смятый воротник.
— Вот и ладно. Когда и куда приходить?
— Сегодня, в половину вечерней стражи в третью спальню. — Лалад встряхнулся, как дворовый пес, окаченный прачкой из лохани. — Но, если ты проиграешь, услуга будет с тебя.
* * *
К ночи над Столицей разыгралось ненастье. Вместо обычного для ранней весны чистого снега с потемневшего хмурого неба вдруг посыпался холодный дождь вперемешку с ледяной крупой. На улице стало мерзко, и грязь разлилась еще шире, чем была. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выпустит.
