Горничная захихикала и была вынуждена отвернуться. Гоббс продолжал пялиться на меня.
– Ох, да какого черта, – сказал я. – Можно заодно поговорить с хозяйкой. Может она знает что-нибудь.
– Я бы не рассчитывал на это, сэр, – сказал Гоббс.
Служанка побежала по своим делам, и Гоббс повел меня обратно по коридору в комнату Мэрайи Гриффин. Мне было любопытно, почему она хочет меня видеть и, что она может рассказать мне о своей внучке, чего Иеремия не захотел, или не мог. Женщины часто делятся секретами в семье, о которых мужчины ничего не знают. Наконец, мы остановились перед очередной дверью без опознавательных знаков.
– Комната Мэрайи Гриффин, сэр, – сказал Гоббс.
Я посмотрел на него задумчиво.
– Ни Иеремии и Мэрайи? У них отдельные спальни?
– Так и есть, сэр.
Я не стал спрашивать. Он бы все равно не сказал мне.
Я кивнул ему, и он очень вежливо постучал в дверь. Громкий женский голос выкрикнул: «Войдите!». Гоббс толкнул дверь и сделал шаг назад, чтобы я мог войти первым. Я неспешно прошел внутрь, словно подумывал арендовать это место, а затем разгромить его. Хотя в Темной Стороне миновал уже полдень, Мэрайя Гриффин была еще в постели. Она сидела в тонкой ночной рубашке из белого шелка, обложенная и поддерживаемая целой кучей пышных розовых подушек. Стены были также розовыми. На самом деле, во всей огромной комнате преобладал розовый цвет, словно я попал в ясли. Кровать была достаточно большой для нескольких человек, и Мэрайя Гриффин была окружена маленькой армией горничных, советников и личных секретарей. Некоторые из них неохотно расступились, когда я занял позицию у подножия кровати.
Изысканное и, несомненно, очень дорогое покрывало было завалено остатками нескольких недоеденных трапез, еще большим количеством наполовину съеденных коробок шоколада и дюжиной беспорядочно разбросанных глянцевых журналов. Открытая бутылка шампанского охлаждалась в ведерке со льдом, в пределах досягаемости руки. Мэрайя намеренно игнорировала меня, очевидно поглощенная снующими вокруг нее, борющимися за внимание людьми. Так что я стоял у подножия кровати и открыто изучал ее.
Мэрайя Гриффин обладала пухлой красотой, она была приятно округлая, если не пышная, в духе красоток былых времен. Ее густые волосы, заколотые на макушке, были настолько бледно-желтыми, что казались практически бесцветными, но ее лицо компенсировало это кричащим ярким макияжем. Алые пухлые губы, нарумяненные щеки, темно-фиолетовые тени, и ресницы столь густые, что было удивительно, как она могла видеть сквозь них. На вид Мэрайе было лет тридцать, и выглядела она так уже на протяжении многих веков. Ее мощная костная структура придавала ее лицу характер, но развязанные манеры и раздраженность в голосе портили впечатление. Она походила скорее на избалованную любовницу, чем на жену долгожителя.
Различные горничные и лакеи толпились вокруг нее, удовлетворяя каждую ее потребность практически до того, как она успевала о ней подумать: взбивали подушки, подносили новые коробки шоколада, доливали шампанского в бокал по мере необходимости. Мэрайя игнорировала всех, сосредоточив все внимание на дневной прессе и сводке светских новостей. Вскоре стало ясно, что недовольство было нормальным выражением ее лица, и когда что-то не устраивало ее, она немощно вымещала злость пухлой ручкой на любом, кто оказывался поблизости в данный момент. Горничные и лакеи принимали побои не моргнув и глазом. Светские советники старались находиться вне зоны досягаемости ее рук, и при этом, чтобы это было незаметно. Те, кто находились ближе ко мне, осторожно изучали меня краем глаза и, спустя несколько минут собравшись с духом, начали отпускать между собой небольшие колкости в мой адрес, достаточно громко, чтобы я расслышал.
– Только посмотрите кто это – прославленный Джон Тейлор.
– Бесславный, я бы сказал. Я всегда думал, что он был выше. Ну, знаете, более мужественный.
– И этот прошлогодний плащ... Я бы мог приодеть его во что-то действительно смелое, например, розовато-лиловое.
– Спросите его размеры!
– О, я бы не стал!
Есть определенно нечто в Темной Стороне, что вызывает стереотипное поведение у некоторых людей. Осмелев от того, что я не обиделся, крупный джентльмен, облаченный от подбородка до ног в черную кожу, открыто уставился на меня.
– Взгляните и узрите – тот самый частный детектив Темной Стороны... всегда старающийся сунуться туда, куда его не звали.
– Взгляните и узрите? – сказал я. – Я могу взглянуть на все, что хотите, но если требуется узреть, кому-то придется научить меня. Я никогда особо не понимал, что на самом деле означает узреть ... Стоит выпустить учебные пособия вроде: «Узреть для начинающих» или «Руководство по узрению».
– Захочешь что-нибудь сделать со мной, Джон Тейлор, и поверь, я вызову охрану. А потом будут неприятности!
– А при этом будет, что узреть? – спросил я с надеждой.
– Почему эта женщина продолжает писать мне? – громко воскликнула Мэрайя Гриффин, размахивая письмом в пухлой руке, чтобы вновь привлечь всеобщее внимание к себе. – Она прекрасно знает, что я не общаюсь с ней! Мои правила предельно ясны: пропустил две моих вечеринки, и ты «изгнан». Мне все равно, если у ее детей проказа...
Она оглядела всех в комнате, кроме меня, но весь спектакль был разыгран ради меня. Она продолжала жаловаться своим многочисленным советникам, которые предоставили ей свое полнейшее внимание, если и не заинтересованность. Мэрайя отчаянно хотела произвести королевское впечатление, но испытывала недостаток в необходимой концентрации. Она начинала одну тему, переключалась на другую, отвлекалась, а затем забывала с чего начала. Она порхала от одной темы к другой точно бабочка, всегда привлекаемая чем-то еще, что обещало быть немного более интересным и увлекательным. Мне стало скучно от ожидания, поэтому я начал бродить по комнате рассматривая вещи, поднимая их и ставя обратно сознательно небрежным способом.
Если это не сработает, я начну выкидывать их из окон.
Роскошные предметы стояли повсюду, насколько хватало глаз, изящные китайские статуэтки, старинные куклы, стеклянные животные и фарфор столь хрупкий, что казалось, мог разбиться от одного сильного дыхания на него. Все тщательно расставлены и выставлены на показ на первоклассной антикварной мебели. Некоторая глубинная анархистская часть меня, страстно хотела разгромить все кувалдой или может длиной стальной цепью... Я успокоил своего внутреннего варвара, посредством конфет из открытых коробок. Все мое спокойствие давно улетучилось, но я заставил себя это сделать.
