до колен. Но закутаться в одеяло или попросить уйти означало показать слабость. Этого я себе позволить не могла.
– Ты так и будешь здесь стоять? – наконец не выдержала я.
– Не хочу уходить. Ты красивая. Мне нравится за тобой наблюдать.
– Папочка подарил тебе игрушку. Хочешь поиграть, да?
– Я не хочу с тобой играть. Но ты сказала, что любишь меня.
– Ты умирал. Отказать человеку в его последние минуты – высшая форма жестокости.
– А мне показалось, это было искренне.
– Может быть. Но это не имеет никакого значения. Ты уйдешь к себе. Обработаешь рану и ляжешь спать. И у тебя не возникнет даже мысли о том, чтобы ступить на порог моей комнаты.
– Уверена, что устоишь? Ты была готова со мной переспать прямо в камере тюрьмы, детка.
– Ты угрожал ребенку. Любая мать, пусть плохая, пусть приемная, сделает все, чтобы вернуть ребенка, за которого она несет ответственность. Хочешь сделать меня плохой? Не буду мешать тебе жить в мире иллюзий, только посмотри в зеркало. Посмотри, во что превратился ты. Когда, Райан, когда ты стал человеком, не гнушающимся шантажировать женщину ребенком? Когда из человека, которого я так любила, ты стал моим врагом?
Последнюю фразу я не собиралась говорить, но она все равно вырвалась, а вместе с ней и вся обида на то давнее предательство.
– Любила? Или злила отца, встречаясь с парнем из простой семьи?
– Из простой? – рассмеялась я. – Да ты даже тогда мне врал! Кем, говоришь, были твои родители? Гончары? Серьезно? Тебе хватало наглости врать мне в лицо!
– Я не врал тебе, Мэнфорд – приемный отец.
– Серьезно? Вот как ты себя оправдал?! Если называешь себя настоящим мужчиной, так играй его не только в постели!
– И что же мне сделать? – насмешливо спросил Райан, приподняв одну бровь. – Попросить у тебя прощения?
В порыве злости я швырнула гребень, и, не будь на полу мягкого ковра, на грохот сбежался бы весь дом.
– Да, Райан, я уверена. Знаешь почему? Потому что ты уже бросил меня однажды! Можешь смеяться над наивной дурочкой, которая одиннадцать лет обижается на то, что парень не захотел с ней встречаться, но знаешь что? Ты не просто разорвал отношения, которые стали тебе не нужны! Я рассказывала тебе все, Райан. Ты знал, как отец с нами обращается. Ты знал, в какой атмосфере мы росли. К тебе я шла каждый раз, когда мне было плохо. Ты обещал мне, что защитишь. Ты обещал, что увезешь из Хейзенвилля. Ты клялся, Райан, клялся! И я ждала. Терпела. Потому что верила, что наступит момент, когда мы уедем. Когда, засыпая, я мечтала однажды не проснуться, я верила, что наступит день – и я открою глаза в домике у моря, который ты мне обещал.
Я подняла с пола гребень и бросила его на трюмо.
– А потом папа позвал меня к себе и сказал, что ты сбежал с его деньгами. И знаешь что? Еще какое-то время я верила, что ты вернешься. Что деньги нужны были тебе для того, чтобы все устроить. И мы действительно уедем. Но ты не приезжал, а отец меня возненавидел. Он увез меня в Даркфелл и запер в одном из домов в глуши. Там было еды недели на две, ужасно холодно и темно. Я провела там несколько месяцев одна, даже не зная, вернется ли за мной хоть кто-нибудь или однажды кончится и вода.
Там, в темной комнате, родилась Стелла. Она долго не могла закричать, и за нее кричала я – в надежде, что хоть кто-нибудь придет и поможет хотя бы крохе, которая не совершала никаких ошибок. И не была обязана платить за мои.
– А когда папа все-таки приехал, он заставил меня просить прощения, сказал, что я выйду за того, кого он мне подберет, и лучше бы мне быть очень хорошей дочерью, чтобы семейная жизнь не превратилась в ад. До самой его смерти я делала то, что он прикажет. Окончила колледж, осталась преподавать. Потом выяснилось, что я не могу иметь детей, и тогда отец сказал, что для меня не предусмотрена семья. Вот почему я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
– Кайли… – Райан прислонился лбом к косяку. – Я не знал, что он так поступил…
– Ты знал, что ничего хорошего меня не ждет. Ты знал все или почти все, что происходило в доме. Просто тебе было плевать.
– Как вы справились? Как выжили?
Я рассмеялась, вытирая слезы.
– Как ни странно, благодаря Ким. Через два года отец заболел. Он почти не выходил из комнаты, и жить стало проще. А потом он умер. Кристалл взяла на себя все дела Кордеро, и я оказалась предоставлена самой себе. Мы не знали, что Ким травила папу. Но знаешь… она убила Хейвен, собственную мать, детектива – и на это ее толкнуло безумие. Но отца она убила, потому что всегда есть герой, который убивает чудовище. Это законы жанра.
Я много читала раньше. Истории о других мирах, захватывающих приключениях. Там принцы всегда возвращались – с завоеванными землями, трофеями и поверженными драконами.
В реальности все оказалось иначе, и эта горькая разница отравила мне двадцать восемь лет жизни.
Я получила вместо завоеванных земель мрачный особняк с прогнившим насквозь чердаком.
Вместо трофеев – старые письма с чужими тайнами.
А вместо драконов – хладнокровных убийц.
– Я хочу увидеть Стеллу. Она – ребенок, ей страшно. Она ничего не сделала и не заслужила жить в неизвестности с чужими людьми.
– Я поговорю с отцом.
– Спокойной ночи, Райан.
Удивительно, но он послушался, только замешкавшись на пару секунд.
– Кайли… прости меня. Если бы я мог что-то исправить, изменить… я увез бы тебя.
– Нет. Не увез бы. Но спасибо за то, что попытался солгать.
Я без сил опустилась на постель.
Как иронично: Райан снова стал единственным человеком, добившимся от меня откровенности. Я никому и никогда не говорила, что случилось после его побега. Кортни и остальные думали, я уехала в Даркфелл, чтобы тайно родить там Стеллу. Никто из них не знал подробностей тех месяцев. Папа постарался привести меня в порядок, прежде чем вернуть послушную дочь в лоно семьи.
Я часто думала о том, могло ли все обернуться иначе. Если бы рядом были целители, если бы я не была одна. Могла ли я сохранить способность иметь детей?
Повезло, что у меня еще сохранились остатки гордости. Как бы ни хотелось, чтобы Райан все же пришел, я ни за что не решилась
