— Никакого розыгрыша. Меня пригласили расследовать убийство Дельмара. Я детектив, сыщик.
— А, вот вы о каком расследовании. Да ведь все и так знают, что его прикончила жена.
— Нет, мэм, мне это пока еще не ясно. Вы позволите повидать вашу ферму и вас? Понимаете, будучи землянином, я не привык общаться по видео. Чувствую себя неловко. У меня есть разрешение от Службы Безопасности на встречи с людьми, которые могли бы мне помочь. Я покажу вам этот документ, если хотите.
— Покажите.
Бейли показал бумажку ее изображению.
— Встречаться! — потрясла она головой. — Надо же, гадость какая. А впрочем, что такое еще немного мерзости вдобавок к моей мерзкой работе? Только смотрите не приближайтесь ко мне. Держитесь на расстоянии. Можем кричать или передавать через робота, если надо. Понятно?
— Понятно.
Застежка ночной рубашки разъехалась, изображение погасло, и последним словом, которое услышал Бейли, было:
— Землянин!
— Достаточно, ближе не надо, — сказала Клорисса.
Бейли, стоя в двадцати пяти футах от нее, сказал:
— Я не возражаю, но хотел бы поскорей пройти в дом.
На этот раз почему-то все сошло не так уж плохо: он перенес полет почти спокойно, но перегибать палку не следовало. Бейли еле сдерживался, чтобы не оттягивать воротник — так ему было душно.
— Что это с вами? — резко спросила Клорисса. — Вид у вас никудышный.
— Я не привык находиться на воздухе.
— Ну конечно! Вы же землянин! Всю жизнь взаперти. Праведное небо! — Она скривила губы, будто съела что-то неаппетитное. — Ну входите, только я сначала уйду с дороги. Готово. Давайте!
Ее волосы были заплетены в две толстые косы и уложены вокруг головы в сложную геометрическую конструкцию. Интересно, долго ли она возилась с такой прической, подумал Бейли, но потом сообразил, что тут, скорее всего, поработали не ведающие ошибок пальцы робота.
Прическа скрашивала продолговатое лицо Клориссы, придавала ему какую-то симметрию и делала его привлекательным, если не красивым. Она не пользовалась косметикой, а в одежде, видимо, стремилась только к удобству. В ее наряде преобладали глухие темно-синие тона, с которыми совсем не гармонировали лиловые перчатки до локтя — они явно не входили в обыденный костюм Клориссы. Бейли заметил утолщение на пальце под перчаткой, где было кольцо.
Они стояли в разных концах комнаты, глядя друг на друга.
— Вам неприятна эта встреча, мэм? — спросил Бейли.
— А что тут приятного? — пожала плечами Клорисса. — Я не животное. Но терпеть можно. Поневоле закаляешься, когда имеешь дело с… — Она замолчала, потом вздернула подбородок, решившись говорить без жеманства: — …с детьми. — Она четко выговорила запретное слово.
— Вы говорите так, будто вам не нравится ваша работа.
— Это работа важная, и кто-то должен ее делать. Но нет, она мне не нравится.
— А Рикэну Дельмару нравилась?
— Думаю, что нет, но он никогда этого не показывал. Он был хороший солярианин.
— И щепетильный.
Клорисса удивилась.
— Вы сами сказали. Когда мы говорили по видео и я предложил расстаться, чтобы вы могли одеться без посторонних глаз, вы заявили, что я такой же щепетильный, как ваш босс.
— А-а. Да, он таким и был. Даже по видео никогда не позволял себе никаких вольностей. Всегда вел себя образцово.
— Это не совсем обычно?
— Ну почему же? В принципе все должны вести себя образцово, только никто этого не делает. Особенно по видео. Раз человека здесь нет, зачем стесняться? Знаете, я никогда не стесняю себя во время сеансов — только с боссом было иначе. С ним приходилось держаться в рамках.
— Вы восхищались доктором Дельмаром?
— Он был истинный солярианин.
— Вы назвали это место фермой и упомянули о детях. Вы здесь растите детей?
— С месячного возраста. Сюда поступают эмбрионы со всей Солярии.
— Эмбрионы?
— Да, эмбрионы, зародыши, — нахмурилась она. — Мы получаем их через месяц после зачатия. Вас это не смущает?
— Нет, — коротко ответил Бейли. — Вы покажете мне ваше хозяйство?
— Покажу. Только держите дистанцию.
Бейли с окаменевшим лицом смотрел в длинный зал, над которым они стояли. Между ними и залом была стеклянная перегородка, и по ту сторону, Бейли был в этом уверен, поддерживалась идеальная температура, идеальная влажность, идеальная асептика. Повсюду тянулись ряды сосудов, в каждом из которых — в водянистом растворе, в питательной смеси, подобранной в идеальных пропорциях, — плавало крошечное существо. Они жили, они росли.
Крошечные существа, некоторые меньше его кулака, скрюченные, с выпуклыми головками, с конечностями, похожими на бутоны, и с хвостиками, которые скоро исчезнут.
Клорисса, в двадцати футах от него, спросила:
— Ну как, нравится, инспектор?
— Сколько их у вас тут?
— На сегодняшнее утро сто пятьдесят два. Мы каждый месяц получаем от пятнадцати до двадцати и столько же выпускаем в свет.
— Ваше учреждение — единственное на планете?
— Да. Одного достаточно для сохранения популяции, при средней продолжительности жизни триста лет и двадцати тысячах населения. Это здание — совершенно новое. Доктор Дельмар сам руководил постройкой и внес много нового в нашу технологию. Сейчас эмбриональная смертность практически равна нулю.
Между сосудами сновали роботы, неустанно и тщательно считывая показания приборов у каждого сосуда.
— А кто оперирует материей? — спросил Бейли. — То есть извлекает малюток?
— Доктора.
— Доктор Дельмар тоже?
— Нет, конечно. Медики. Уж не думаете ли вы, что доктор Дельмар унизился бы до… ну неважно.
— А почему бы не использовать роботов?
— Роботы в хирургии? Первый Закон создает очень большие сложности, инспектор. Робот мог бы удалить аппендикс, чтобы спасти жизнь человеку, но сомневаюсь, чтобы потом этим роботом можно было пользоваться без капитального ремонта. Резать человеческую плоть — слишком большая травма для позитронного мозга. Только люди способны привыкнуть к этому — и даже к пребыванию рядом с пациентом.
— Но у вас, я вижу, роботы ухаживают за эмбрионами. Вы или доктор Дельмар когда-нибудь вмешивались в их действия?
— Иногда приходится, когда что-то идет не так, как надо. Например, если зародыш развивается неправильно. Нельзя полагаться на то, что роботы верно оценят ситуацию, когда речь идет о человеческой жизни.
— Да, сделай они неверный шаг — и жизнь погибнет. Это большой риск, — кивнул Бейли.
