Шеф что–то недовольно проворчал.
— Он это проглотил, — продолжал Джефф Понд. — Он даже проглотил мое лицедейство, хотя, чтобы сыграть персонаж, подобный Тарку Перкинсу, в обычных условиях, возможно, понадобился бы Альфред Лант.[41] Говорю вам, сэр, этот мальчик — полнейший простак. Его начальник на мгновение задумался.
— Как ты думаешь, что мы с этого будем иметь?
Джефф пожал плечами.
— Даже при том, как дела обстоят сейчас, факт, что мы можем его взять и обвинить в шпионаже, а это уже кое–что. Они изрядно подмочат свою репутацию, если мы арестуем и передадим под следствие сына Ивана Сисакяна.
— Я не уверен, что подобные вещи отвечают интересам сегодняшней политики, — с несчастным видом произнес шеф. — Сегодня, ты знаешь, политический климат стал не таким промозглым. И никто не хочет раздувать неприязнь до телефонных звонков по «горячему» проводу или до нажатия красных кнопок.
— Согласен, сэр. — Джефф Понд сделал паузу. — Но тут, кажется, мы можем упустить чертовски заманчивую возможность. Этот мальчик должен очень много знать. Просто посидев дома со своим стариком, который отирается возле Номера Первого и остальных.
Начальник еще немного подумал. На самом деле все это ему не очень нравилось. Слишком нешаблонно. Слишком неправдоподобно.
— У тебя есть какие–нибудь идеи, Джефферсон? — наконец спросил он.
— Ну да, сэр! Как насчет…
— О, это вы, — произнес Таркингтон Перкинс, всматриваясь в гостя через свои бифокальные очки. — Парень из газеты. — Он открыл дверь пошире.
— Да. А миссис Перкинс?
— Она играет в карты, — извиняющимся тоном сообщил Тарк. — Если хотите, можете зайти.
Следуя за ним, русский спустился в подвал. Перкинс подошел к своему захламленному рабочему столу и влез на сиденье, оказавшееся табуретом из бара. Здесь, в своих владениях, он каким–то образом не выглядел уж столь жалким.
— Вы знаете, мистер Перкинс, — сказал Алекс, — я тут вчера вечером думал о вашем устройстве, превращающем металлы. То, что вы говорили о его сокрытии. Вы знаете, тут следует найти решение. Способ получить выгоды для себя.
— О нет! Боже милостивый! Берт поставил все точки над «i». Если все откроется, обесценится все золото Форт–Нокса.[42]
— Вы имеете в виду серебро, — сказал Алекс, он чувствовал, как на него вновь накатывает усталость.
— Я работал на машине, когда Марта отправилась в постель, — объяснял Тарк. — Со свинцом она работает тоже. Слегка другая настройка — и все.
— Ладно, вот что пришло мне в голову. Действигельно, ваше изобретение разрушило бы американскую экономику, но оно имело бы положительный эффект для экономики советской.
Тарк Перкинс был поражен.
— О Боже! Но каким образом?
— Это вполне очевидно. У них другая социально–экономическая система. Золото не играет такой роли. Используется для зубного протезирования и тому подобных вещей.
Тарк наморщился, пытаясь припомнить.
— Россия. О да! Этот Ленин. Мне кажется, у него слегка экстремистские идеи.
— Да нет, на самом деле просто всегда немного перевозбужденный старикан, ну, вы знаете. Кроме того, он умер много лет назад.
— О? Не слышал. Я редко читаю газеты. Хотя, дайте–ка подумать, однажды вечером по радио, когда Марта не слушала «мыльную» оперу, что–то передавали о человеке по имени Дядюшка Джо.
— Дядюшка Джо? А, Дядюшкой Джо вы, американцы, называли во время войны Сталина.
— Войны? Какой войны?
Алекс одарил его очень долгим и очень недоверчивым взглядом.
— Э–э, тут несколько лет назад была кое–какая война. Очень скверная история, как говорили мы, англичане. Однако Дядюшки Джо с нами тоже больше нет. Знаете ли, время шагает вперед. Как бы то ни было, я не вижу причин, почему бы вам не продать свое устройство Советам? Это принесло бы вполне приличный доход. — Он осмотрел подвал в поисках более убедительного довода. — Вы смогли бы переехать в гораздо лучшее жилье…
— Боже милостивый, нет. — Он грустно покачал головой. — Марта никогда отсюда не уедет. Буквально в двух шагах от нас живут ее мать и сестра. Теща очень похожа на Марту, только характер еще хуже.
Агент КГБ решил сменить тему. Он не знал, как скоро вернется этот сталинский танк, который Тарк Перкинс называл женой. Ему очень хотелось спросить у чудаковатого изобретателя, какие еще устройства могли здесь у него заваляться. Ему вспомнилось все, что говорил академик Менделеев по поводу американских ученых–интуитивистов без формальной научной подготовки, изобретающих в подвалах и гаражах. Многое из того, чему его учили в университете и спецшколе о превосходстве советской науки над западной, рушилось. У него было чувство, что ему становится все труднее вообще удержаться за реальность.
— Мистер Перкинс, — сказал он, — о чем я действительно хотел бы у вас взять интервью, так это о вашем более раннем изобретении, э–э, психореверсоментатроне.
— О да, — сказал Тарк. — Но ведь я обещал губернатору…
— Ну конечно же, моя статья появится только в британской прессе, — вкрадчиво сказал Алекс.
— О, это правда? — Тарк хмыкнул и задумался. — Знаете, прежде меня интервьюировали только один раз. Довольно приятно. Чувствуешь себя немного важной персоной. Вы знаете, как правильно пишется мое имя? — Последняя фраза была произнесена мечтательно.
— Конечно. Таркингтон Перкинс.
Тарк вздохнул.
— Большинство людей зовут меня просто Тарк. На самом деле я не люблю, когда меня так называют. — Он неожиданно принял решение. — Так случилось, что вчера вечером, после того как Марта отправилась спать, я подумал о вас и немного порылся в старых вещах. И я его нашел.
— Нашли что? — посмотрел на него Алекс.
— Переключару.
— Но я так понял, что ее уничтожили. Что в лучшем случае у вас есть только чертежи.
— О нет! Я никогда не работаю по чертежам. Она слегка разболталась, но я ее закрепил. Просто ненавижу, когда что–то из моих вещей не в порядке. Одну минутку, я вам покажу.
Он открыл ящик под скамьей и извлек сделанное на живую нитку устройство — самое фантастическое из всего, что русскому доводилось когда–либо видеть. В нем совершенно очевидно узнавались корпуса будильника и карманного фонаря, где умещались детали аппарата. Тут же было множество выключателей и тумблеров, а провода разбегались во все мыслимые стороны.
— Возможно, придется поставить свежие батарейки, — рассеянно сказал Тарк Перкинс.
Широко раскрыв глаза, Алекс Сисакян прошептал хриплым голосом:
